– Минутку, Роберт.

Он дернулся, когда я назвал его по имени и недовольно уставился на меня.

– Какой род смерти?

– Убийство. Я думаю, после вскрытия мое заключение не изменится.

Утром моя смена подошла к концу, и я зашла перед уходом к девочкам в комнату. Дженни до сих пор сладко спала на кровати, свернувшись калачиком. Мафанви уже складывала свои вещички.

– Собираешься? – спросила я девочку, она кивнула. – Слушай, я дам тебе свой адрес и телефон – так на всякий случай.

Я протянула ей бумажку.

– Если что – звони или приходи.

Я конечно не должна была так делать, это противоречит правилам, которые установлены в Центре.

– Спасибо, Кэти, – она вздохнула. – Надеюсь, я им понравлюсь и они не будут постоянно доставать меня, как моя мать.

– Думаю, ты с ними поладишь. Всё у тебя будет отлично.

Мафанви вдруг неожиданно обняла меня. За месяц я к ней очень привязалась, мне не хотелось с ней расставаться. В горле встал комок, в носу защекотало – только не плакать. Я погладила её по плечу.

– Ну, прощай.

Дорога до моего дома заняла много времени, трассы, ведущие в сторону доков, по утрам всегда загружены. Погода тоже внесла свои коррективы, в моей старенькой тойоте пятнадцатилетней давности плохо работала печка, и стекла изнутри запотели, дождь без конца барабанил по крыше, было сыро и знобко. Я просто мечтала быстрее добраться до своей теплой кровати и выспаться, как следует, за две потерянные ночи.

Я снимаю небольшую квартирку в Сплотте на Мурленд-роуд. Этот район не богатый, здесь всегда селились портовые рабочие, но он входит в внутренний Кардифф и до центра города отсюда рукой подать. Дома тут обшарпанные, на улицах мусор, но люди намного проще. Если пьяный муж колотит свою жену, то происходит все на виду у соседей, и никто не прячет синяков под слоем пудры. Любое событие, как рождение, крестины и похороны, драки и свары, творятся на глазах у окружающих. И ни один из них не кичится своим достатком, не лезет из кожи вон, чтобы пустить пыль в глаза.

Я выросла совсем в другом районе, не таком, как Сплотт. Там у каждой семьи было по две три машины плюс небольшая яхта, пришвартованная на пирсе или домик на побережье где-нибудь возле Пемброкшира. Достаток и уверенность в своем будущем, вот чем пахло в Роджерстоне, в состоятельном пригороде Ньюпорта. Двухэтажные особняки, огороженные от соседей высокими кустами жимолости или боярышника, делали их жителей почти недосягаемыми для отзывчивости и сострадания. Никому не было дела до чужих бед, до того, что творится под самым их носом.

Около десяти утра я все же добралась до своего дома. Улица с ровными линейками двухэтажных домов стена к стене, оштукатуренных и покрашенных в грязно-белый цвет и несмелыми графитти в каком-нибудь укромном уголке под входной лестницей, была еще пустынна. Возле парадного входа ошивался Бэз в окружении какой-то шпаны. При ближайшем рассмотрении шпаной оказались Мэк, семнадцатилетний уроженец Албании и его компания, состоящая из таких же выходцев Восточной Европы. Эти парни в черных кожаных куртках с лисьими хвостами, свисающими с левого плеча, разъезжая на своем темном отжившем «рено-сценике», держали в страхе весь район. Хотя меня они никогда не пугали своей нарочитой бесшабашностью и рисовкой. Обычное зарвавшееся хулиганьё, хашхенды.

Бэз или попросту Барри Робертс живет в крохотной квартирке надо мной, на втором этаже, с матерью и бабушкой. Мы познакомились два года назад, тогда он был просто пухлым мальчишкой тринадцати лет, неуклюжим и робким, который от нечего делать сидел весь день напролет на ступеньках перед парадной дверью.

В тот день, как только домовладелец вручил мне ключи от моей новой квартирки, Барри тут же вызвался помочь с переездом. Он таскал коробки с вещами, помог с уборкой, потом мы долго с ним беседовали, сидя за чашкой чая на кухне, вокруг нас крутилась, обнюхивая свое новое жилище, моя собака Айка. Так началось наше короткое знакомство, которое переросло со временем в нечто большее. Я впервые в своей жизни стала доверять другому человеку.

Сейчас Бэзу пятнадцать и он несколько полноват, ростом чуть выше меня, из-под футболки выпирает пузо, его темные волнистые волосы до плеч вечно висят грязными патлами и он их всегда прикрывает вязанной рэперской шапочкой, но при всем этом не джентльменском наборе он считает себя жутко неотразимым и крутым. Вечно тусуется с какими-то подозрительными типами, например, такими как Мэк, и чем-то промышляет, иногда бывает сказочно богат, словно крез. Правда с женским полом у Барри не все ладится, и я часто выступаю в роли его девушки, чтобы поддержать авторитет. Хожу с ним в ночные клубы и на всевозможные тусовки. Бэз также отвечает услугой за услугу – когда я дежурю круглосуточно в Центре, он выгуливает Айку и помогает мне иногда в моих делах.

– Привет!

Он приобнял меня за талию.

– Как поживает моя красотка?

Шайка-лейка во главе с Мэком обступила нас со всех сторон.

– Отлично, сладенький!

И мы на зависть всем поцеловались в засос. Дальше поцелуев и объятий на людях у нас с Бэзом никогда не заходило и не зайдет – таков уговор.

Из-за плеча Барри на меня смотрел Мэк, поймав мой взгляд, он сделал неприличный жест. Сложил два пальца в форме V, приложил к своим губам и провел по ним кончиком языка. В ответ ему я подмигнула. Он радостно оскалился своими мелкими, заостренными, как у хорька, зубами, его темно карие глаза приобрели масленый блеск. Барри покосился в его сторону, по лицу мелькнула тень, может ревность? Мэк положил свою смуглую руку ему на плечо и сказал:

– Не забудь, срок завтра.

Еще раз зыркнул из-под опущенных длинных ресниц на меня и потопал по направлению к своей тачке, его свита тут же побежала следом.

Над нами с шумом отворилось окно на втором этаже, и прокуренный женский голос пронзительно закричал на всю улицу:

– Барри! Мистер Хетчерс ждет тебя, поторопись!

Мы с Барри, как по команде, подняли головы вверх. Мать Бэза, собственной персоной, как обычно в цветастом халате, туго обтягивающем мощную грудь, уже торчала в окне и щелкала зажигалкой, в намалеванных ярко красной помадой губах была зажата сигарета. Мистер Хетчерс, очень древний старичок, живущий на Эйр стрит, тут же в Сплотте. На участке у его дома разбит небольшой, но очень уютный и живописный садик. Барри по выходным ходит к нему, стрижет лужайку, подрезает деревья и кустарники. Миссис Робертс посчитала, что таким образом воспитает в сыне любовь к труду.

– Давай быстрее!

Она ткнула толстым пальцем в мою сторону.

– Твоя шалава подождет!

Барри пятясь и не сводя глаз с окна, отошел на всякий случай подальше, почти на середину проезжей части, и показал средний палец матери.

– Засранец, – спокойно отреагировала миссис Робертс.