— Тебя тоже позвали? — спросила удивленно, даже не поздоровавшись.

— Как видите. — Кивнула, не понимая, почему должна оправдываться, за свое присутствие.

Процедуру оглашения описывать не буду. Наверняка многие ее видели в том или ином фильме. Скажу лишь, что в конце составляется протокол, куда все переписывают буква в букву, а потом заверяют — нотариус и свидетели.

Так вот, что творится между родственниками, в период пока все не завершится — вы бы знали! Особенно, когда есть что делить.

Если честно, когда ехала, даже предположить не могла, что Аля так поступит. То, что я включена в ее завещание — знала. Но что именно она мне оставит — нет. Ну а теперь барабанная дробь. Алевтина Васильевна подарила мне на память… ювелирный гарнитур восемнадцатого века, сделанный неизвестным мастером, состоящий из ожерелья и сережек. На предварительную оценочную стоимость триста тысяч евро. А вторым пунктом значились ее сценичные наряды в количестве семи штук (список оных прилагался).

Уже слышу свист, и как кто-то заваливается на бок. Со мной, по крайней мере, произошло почти так. Успела сбалансировать и не загреметь вниз. Дальше я не слушала. Ожерелье. Мне. С изумрудами и бриллиантами. Мне. Разве так бывает? На всякий случай ущипнула себя за руку. Жива.

Бабушка любила антиквариат. Это не было секретом. Но о том, что именно у нее имеется в закромах, в каком количестве и на какие суммы, судя по реакции, не знала даже родная дочь. Шок был у всех поголовно.

Проблема оказалась в другом. Коллекцию картин, предварительной оценочной стоимостью (дундук-нотариус повторял это словосочетание раз десять) в четыреста тысяч евро Аля отдала в какой-то музей, оставив двум внукам недвижимость — по квартире каждому великовозрастному лбу, до сих пор не заработавшему себе на отдельное жилье (это я о двоюродных братьях с такой любовью и нежностью). Что вызвало громкое возмущение тети Любы, несмотря на то, что ей причиталось больше остальных: квартира, дача и тоже какие-то драгоценности на сумму двести пятьдесят тысяч. Потом еще по списку неизвестным мне людям по мелочи — кольца, браслеты, шкатулки. Кстати там прозвучало и знакомое имя, чему была немало удивлена.

Как-то я имела неосторожность помочь Илоне Вульф сбежать из дома (выше уже упоминала о ней — сестре мужа моей подружки Сашки). У нее случились разборки на любовном фронте, и так вышло, что рядом кроме меня никого не оказалось. Зря, конечно, влезла. Но что сделано — то сделано. Лона прожила тогда у Али с месяц или чуть больше, скрываясь от всех. Со временем помирилась со своим избранником и в итоге вышла за него замуж, став Илоной Разумовской.

А что интересно, Алевтина Васильевна была в курсе всех этих событий, так как завещала ей жемчужное колье. Недолго думая, написала Илоне сообщение, чем вызвала бурю отрицательных эмоций в виде соплей и слез. Оказалось, что она была дружна с Алевтиной Васильевной и известие о смерти переживала очень тяжело. Что тут скажешь? Бывает и такое. Хотя странно как по мне. Немного.

Денежные сбережения и еще ворох концертных костюмов ушли в театр, чему я ни грамма не удивилась. Потом началось что-то о столовом серебре и прочем… атмосфера в итоге накалилась до предела. Тете Любе казалось, что ее сыновей обделили. Она пыхтела, отпускала возмущенные реплики и злым взглядом зыркала в мою сторону.

Под конец даже набралась наглости подойти ко мне, пока мы все сидели в ожидании оформления документов. Предвидя претензии, сразу ответила:

— Любовь Тимофеевна, обсуждать волю бабушки Али я с вами не буду. Пересчитайте имущество в квартирах в денежном эквиваленте, и вы поймете, что между нами все поделено примерно в равных долях. А если вы подадите в суд на оспаривание, только зря потратитесь.

Не знаю, подействовало ли сказанное на нее, но как ни странно, притязаний ко мне она так и не выдвинула. Хотя, вероятнее всего, что это была вовсе не моя заслуга.

Выйдя из здания, села в машину и задумалась. Спасибо, конечно, бабуль, но что мне теперь с этим делать? Вначале ценности полагалось оформить, и нотариус пригласил всех на следующий день к себе для подачи заявлений о принятии наследства.

Что ж, решила задержаться, так как возвращаться домой не хотелось совсем. Бортнич еще этот… придурок озабоченный.

Все личные документы, словно предчувствуя, взяла с собой. После этого оставалось подождать полгода и получить ключ от сейфа в банке, где хранился гарнитур. И вот тут опять возникал тот самый вопрос. Не на рынок же с драгоценностями идти. По поводу ломбарда тоже терзали смутные сомнения.

Я нашла маленькую скромную гостиницу и забронировала там номер на ночь, затем отменила клиентку, которая была записана на завтра с утра. Повалялась немного и решила сходить куда-нибудь покушать. Рядом располагался небольшой ресторанчик с домашней кухней. Полдня без еды и чувство голода напомнило о себе. Изучая меню, заметила движение слева от себя.

— Добрый вечер, Нелли.

Даже еще не видя, кто ко мне обращается, почувствовала, как по телу пробежали мурашки. Доли секунды, казалось бы. А когда подняла глаза — застыла. Рядом со мной стоял Кирюшенька. Меня так шваркнуло внутри, что дар речи пропал на несколько секунд. Что ощутила в тот момент — сказать затрудняюсь. На ум приходит разве что аналогия с банджи-джампингом. Когда-то по дури прыгнула с моста, ага. На всю жизнь запомнила.

— Здравствуйте. Мы знакомы? — чуть вздернула бровь. Ну а что надо было ответить?!

— Пока нет. Но мне кажется, что уже где-то встречались. Разрешите? — легкий кивок в сторону стула напротив.

— Если я скажу «нет» вы уйдете? — а вот это я зря спросила. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но общая аура всколыхнулась от напряжения.

— Не думаю. — Ответил, присаживаясь.

С минуту мы непрерывно смотрели друг на друга и чем дальше, тем меньше мне нравились собственные предчувствия. Пальцы на руках почему-то начали неметь, а сердце то ли остановилось, то ли спряталось куда-то. Глупость говорю, понимаю, но оцепенение было просто нереальным.

Несмотря на то, что мы находились довольно близко друг к другу, я никак не могла понять какого цвета у него глаза. Не черные, но и не серые. Графитовые. Разве такое бывает?

— Чем обязана? — решила прервать странную прелюдию.

Он моргнул, а потом полез в карман пиджака. Достал телефон, и, разблокировав, положил передо мной. На экране высвечивалась фотография.

— По моим данным вы в скором времени вступите в право наследования вот этим гарнитуром. — Обдал в очередной раз красивым чарующим голосом — глубоким, с оттенками легкой сиплости в конце. Замерев от охвативших эмоций, пыталась полноценно вдохнуть, не зная как реагировать. Ладно бы только это. Все звуковое наваждение лилось из губ имеющих форму оргазма.

Мне стало не по себе. Не мужчина, а какой-то афродизиак ходячий. Голову туманило от исходящей мощным потоком мужской силы. Находиться рядом оказалось… испытанием.