понимание — тоже есть часть Пути, причем одна из самых сложных. Он забросил свои старания, сосредоточившись на проникновении в манящий Срединный мир. За подготовками и тренировками шли дни и недели, и в итоге — когда цель уже была так близка, а процесс полностью захватил Арсения — он и вовсе забыл то, зачем так стремился попасть туда. Наш герой уже мало походил на того серьезного человека в деловом костюме, которого мы знали ранее. Сейчас он напоминал скорее фанатика какой-то религиозной секты: бледное лицо, мешки под глазами, не вполне приятный запах и обвисший свитер — так он выглядел со стороны. Арсений взял отпуск и забыл обо всём, ведь всё время уходило на тренировки. Соседи даже начали за глаза называть его наркоманом и пропащим человеком. С одной стороны, это было именно так — всё перестало иметь значение в сравнении с той целью, к которой он шел, но с другой сам он знал к чему стремится и только это было сейчас важно.

Стоя с открытой книгой, бормоча что-то под нос и размахивая руками перед стеной своей квартиры, Арсений даже не заметил, что в углу появилась еще одна дверь, которой здесь никогда не было. Когда «Зоркий Джо», как это было сказано в каком-то анекдоте, всё же осознал, что в сарае не хватает стены, радость так захватила его, что он и вовсе забыл, зачем начинал свое Путешествие. Крадучись подойдя к этой зловещей обшарпанной двери и потянув за ручку, он отважно шагнул в густую темноту, открывшуюся с той стороны.

* * *

Матерясь и машинально отряхиваясь, наш герой с изумлением стал озираться вокруг. Находился он посреди вытоптанного поля, и двери ни сзади, ни сбоку не было.

«Вот влип, — пронеслось в голове, — как вернуться-то — вовсе и не было написано…»

А вокруг открывался сумасшедшей красоты пейзаж, причем слово «сумасшедший» здесь подобрано не зря — столь красивая и противоречивая местность могла возникнуть лишь у человека со смещенным чувством реальности. Проще говоря, у душевнобольного. Красным предзакатным заревом было залито всё небо, по которому, перемежаясь с молниями, плыли ало-черные облака. Солнце, цвета которому еще, наверное, не успели придумать, появлялось то тут, то там как-то произвольно — видимо, так, как ему хотелось. Ни деревьев, ни других значимых объектов вокруг видно не было. Может, и ветра не ощущалось из-за того, что он не шелестел в ветвях и не раскачивал стволы вековых дубов.

Зато вокруг открывалось небывалых размеров поле, на котором старательно были затоптаны созревшие посевы пшеницы. Вдалеке — на глазок, на северо-западе — виднелись горы, массивно и величественно возвышавшиеся над горизонтом. Даже с такого расстояния они казались настолько огромными, что можно было лишь догадываться об их истинных размерах. В принципе, на этом объекты заканчивались, и разглядеть каких-то еще ориентиров не удавалось.

— Так, и что теперь? — Арсений просто стоял открыв рот, любуясь столь необычной картиной и опустив руки от собственной беспомощности. Он понял, что этот мир не будет подчиняться его воле, здесь нельзя было полететь куда глаза глядят и создать из ниоткуда ванную, полную шампанского. Больше это было похоже на мир обычный, ту реальность, откуда наш герой так хотел сбежать. За одним исключением. Казалось, и это вполне могло оказаться правдой, что сила притяжения здесь в несколько раз больше. Сделав первый шаг, горе-Путешественник чуть не рухнул наземь, едва остановив себя рукой от падения. Что было делать? Ориентир был один, и к нему-то он и решил направиться.

— Эти горы… Ну уж очень они заманчивы, — горько пошутил Арсений сам с собой и на не сгибающихся ногах побрел к ним.

К слову сказать, метаморфозы творились здесь не только с силой тяжести, изменения претерпевало фактически всё: чувство времени, привычное понимание расстояния и ориентации в пространстве отсутствовали. Не было в этом причудливом мире ни дня, ни ночи. Трудно было сказать, сколько наш герой ковыляет по дороге к горам, хотя лично ему казалось, что прошла вечность.

Может быть, некоторые чувства тоже работали несколько иначе, чем в реальной жизни, но одно оставалось неизменным: чувство голода. Есть захотелось почти сразу, и желание чем-нибудь подкрепиться не покидало Путешественника, поминутно усиливаясь. Нарастало также и гнетущее ощущение безысходности. Уставший и изможденный Арсений рухнул на землю, и вдруг ему очень захотелось спать, что случилось с ним впервые в мире Путешествий.

«Да что же это такое? Правда, может быть, это и хорошо, — подумал он, — логично же предположить, что если заснуть в этом мире, то проснусь я в обычной реальности?..»

С превеликим удовольствием, и полный надежд, он погрузился в сон.

* * *

Снилось Арсению нечто непонятное и неконтролируемое, сравнить это, скорее всего, можно было бы с обычным сном на первых стадиях тренировок. Он прекрасно осознавал, что происходит, участвовал в процессе, но ничто не подчинялось его воле. Как некий наблюдатель он скользил по краю сна, не вмешиваясь, а сновидение дарило ему подсказки, которые еще нужно было разгадать.

Сначала дикий табун лошадей с сияющими глазами пронесся куда-то, и, как ни старайся, догнать их не получалось, даже используя правила снов. Они фыркали, зазывно мотали головами, звучала музыка, которая звала вдаль. Но когда Арсений обернулся, то понял, что зовет она его лишь в обратную сторону от той горы, куда он направлялся, хотя идти навстречу музыке было так легко и приятно.

Он пошел, не особенно соображая, что делает, но в полной уверенности, что там, куда он идет, всё гораздо проще и интереснее. Там его ждали обед и теплая постель, там был тот кров, которого он так желал, и чувство защищенности. И Арсений начал медленно забывать, что шел к горе и вообще куда-то двигался.

Но вдруг он почувствовал опасность, и табун лошадей, за которым он гнался, очень быстро унесся за горизонт, оставив его одного. Чувство опасности оказалось не ложным, и, как только лошади скрылись из виду, Арсений ощутил удар по голове. Он попытался было повернуться и попробовать защититься, но увидел лишь старого китайца, замахивающегося палкой во второй раз.

— Сейчас я врежу тебе хорошенько! — Палка с диким свистом рассекла воздух и ударила молодого Путешественника по правой щеке. — А теперь слушай, что я тебе скажу, надменный глупец! — Учитель был крайне серьезен, когда прошипел: — Ты забыл, зачем прибыл сюда и куда идешь. А если ты не напряжешься и не вспомнишь, то и вовсе будешь плутать тут вечно. Срединный мир — это тебе не шуточки! Некоторые всю жизнь