Школьники с интересом смотрели на новенького. Рустам, стесняясь, сел рядом с Шишковой. Готов также не сводил глаз с юного кавказца.

— Не в службу, а в дружбу, — попросил учитель класс, — не обижайте беженца. Помогайте ему в учебе, возьмите на буксир. А не то он вас зарэжэт, у него кинжяль. Рустам, ты по-русски говоришь?

— Да, немного, — с сильным акцентом сказал Рустам.

— А в истории рубишь?

— Рубишь? — переспросил беженец.

— Рубишь — это значит разбираешься, учил.

— Ну, так, да…

— Посмотрим, посмотрим, поглядим, поглядим, молодой джигит Абхазия Гоги Асибидаашвилли.

— Я не из Абхазии, — тактично поправил Хамидов.

— Неважно. Главное, что ты здесь с нами, а не бегаешь по горам с автоматом, не пасешь баранов.

Готов взял со стола очки и надел. Класс дружно захохотал. Учитель заржал еще истеричней. На линзах очков толстым слоем был налеплен пластилин, и в каждой такой пластилиновой лепешке из центра торчала спичка.

— Очень смешно, — гоготал Готов. Он отодрал пластилин и скатал в шарик. — Я даже не буду спрашивать, кто это сделал. Здорово вы придумали, маленькие ублюдки. И главное, вовремя. Круто подкололи.

Он посмотрел на смеющегося Рустама и крикнул:

— А-а, шайтан, да-а?!!

Улыбка с лица Рустама тут же исчезла. Готов психованно швырнул пластилиновый шарик в стену и положил очки на стол.

— Сколько твой отец русских в Чечне убил? — спросил он.

— У меня, нет, отец не воевал. Мы не из Чечни, — ответил Рустам.

— Так он что, абрек?

— Почему абрек? Нет, не абрек. Он строитель. Мы приехали из…

— Да плевать, по большому счету, откуда вы приехали. Чуркестан — он и есть Чуркестан. Все на одно лицо. Днем ходите, зубы скалите, а ночью дома гексогеном взрываете.

— Мы мирные житель, — обиделся Рустам.

— Мирные житель, ха… Ладно, проехали. Времени мало, давайте заниматься. Петров! Петров, мать!.. Чего не сидится?! Я ведь быстро тебе коридорное образование устрою. И не думайте, что инцидент с пластилином остался незамеченным. Кстати, чуть не забыл, тому, кто в течение недели перепишет от руки учебник истории, пятерка за год обеспечена.

Школьники завозмущались:

— А че так мало?

— Давайте за месяц!

— Хотя бы половину учебника.

Готов хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

— Что, торговаться будем? Хамидов, кильманда усрак малай.

— А? — не понял Рустам.

— Иди к доске, говорю.

Рустам подошел. Готов окинул новенького взглядом и спросил:

— Знаешь, как Дед Мороз по-вашему?

— Конечно. Дед Мороз у нас…

— Вот и не знаешь. Колотун бабай.

— А Змей Горыныч?

— Э-э-э…

— Автоген бабай, — заверил Готов и тут же спросил. — Ты мусульманин?

— Да, — виновато ответил Рустам.

— Религия — гашиш для народа.

— Опиум, — вклинилась в разговор Света Паншина.

Готов подошел к ней, немного постоял, покачал головой, наклонился и сказал на ухо:

— Умные, Паншина, учатся в спецшколе. Средняя школа для дебилов. И уж коль ты здесь, веди себя соответственно.

В класс ворвались двое мальчишек (ученики младших классов). Они давились от смеха и толкали друг друга. Увидев Готова, ребята поняли, что ошиблись кабинетом и попятились. Готов в три прыжка догнал их и, не давая выйти, закрыл дверь на ключ.

От смеха мальчишек не осталось и следа, но смех класса набирал обороты. Молодой кавказец вернулся на место и единственный из всех грустно листал учебник.

— Что, попались? — надвинулся на непрошеных гостей Готов.

— Мы ошиблись, — сказал круглолицый толстячок.

— Ага, — подтвердил худощавый товарищ.

— И какого это меленькие засранцы делают в старшем блоке?!

Мальчики хором заголосили:

— Нас Вера Николаевна послала… нам сказали завуча привести… мы думали… нам сказали…

— Зачем вам завуч? — строго спросил учитель.

Мальчишки замялись.

— Я дважды один и тот же вопрос не задаю, — сказал Готов жестче.

— Вера Николаевна сказала выйти из класса… и за завучем сходить.

— А почему вас выгнали?

Они опустили головы. Толстячок, шмыгая, прогнусавил:

— Мы кидались…

— Понятно, — сказал Готов, — придется вас наказать. Вы знаете, что с этого года в школах ввели порку? А ну, снимайте штаны! Где мой ремень? Кидались они.

Дети залепетали:

— Мы больше не будем…

— Что не будете? — спросил учитель.

— Не будем так делать.

— Как вы не будете делать?

— Так.

— Как так?!

— Кидаться, — синхронно сказали мальчишки.

— Что надо сказать?!! — рявкнул Готов.

— Мы… про… простите, пожалуйста.

— Вот то-то, — победно произнес учитель и открыл дверь.

Ребятишки обрадованно выскочили из класса, выкрикивая в адрес Готова такие слова, как «козел», «гондон», «урод». Учитель рванул за ними, но поскользнулся на свежевымытом, еще мокром полу коридора.

Обругав уборщицу, он вернулся в класс.

— Открыли учебники и читаем, — злобно сказал учитель. — Откуда я знаю, что читать. Что хотите, то и читайте. На экзамене выясним, то ли вы читали… Нет, нельзя выйти. Тихо всем, я думать буду.

Готов сел на подоконник и посмотрел на улицу. В бачках горел мусор.

В дверь кабинета истории постучали. Директор просунул голову в класс и попросил Готова выйти.

В коридоре директор спросил:

— Рудольф Вениаминович, у вас последний урок?

— Да, — ответил Готов.

— Тут такое дело. Делегация приехала из Германии… ну у, города-побратимы… понимаете? Мне в администрацию сейчас. Вы походите тут с одним, расскажите о своей работе. Покажите актовый зал. Он тоже историк — Ваш коллега. Заняться ему, похоже, нечем, а мне некогда с ним возиться. Пригласил его вчера, после этого… на свою голову. А вот и он…

К ним подошел полноватый человек, примерно одного возраста с Готовым, в джинсах и свитере.

— Познакомьтесь, — сказал Смирнов, — Рудольф Вениаминович Готов, Ваш коллега, преподаватель истории.