litbaza книги онлайнПолитикаПриключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию - Карло Штренгер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49
Перейти на страницу:
перед коллективом. Но это означает, что, кроме нас самих, никто уже не отвечает за наше экзистенциальное благоустройство. Мы обречены самостоятельно нести экзистенциальную ответственность за свое земное бытие. Да, социальная рыночная экономика наделила человека значительными преимуществами, коль скоро речь идет об удовлетворении его основных потребностей. Но поскольку государство и религия утратили прежнюю монополию на Большой смысл, человек Запада, если он не принадлежит ни к одной из институционализированных религий, уже не может рассчитывать на испытанные целительные средства в разрешении экзистенциальных вопросов. Налицо фаустовская сделка: современный Запад отказался от экзистенциальной защиты в обмен на свободу. Здесь, на Западе, люди больше не спаяны сообществами, которые раз и навсегда задавали нашу идентичность и ритуально так структурировали нашу жизнь, что вопросы о смысле почти не возникали. И это одна из причин, по которым христиане, иудеи и мусульмане с фундаменталистским налетом клеймят Запад за его бездумие. Жизнь, лишенная Большого смысла, утверждаемого непререкаемым авторитетом трансцендентного уровня, – такая жизнь для подобной религиозной установки не воплощает свободу, но обличает греховность и моральное разложение. Все эти разновидности фундаментализма видят в свободном Западе – именно благодаря его привлекательности – опасность для себя и по этой причине нередко одерживают над ним свои победы: в США и Израиле – политическими методами, в странах радикального исламизма – насилием.

Есть серьезные основания сомневаться, что свободному миру есть что ответить на этот вызов. После Второй мировой войны выросли поколения, которым не пришлось бороться за нынешние политические свободы и которые не пережили экономических катастроф в форме мировых кризисов. Свобода для них – это нечто вполне естественное, а система, сделавшая эту свободу возможной, представляется им многообразной формой угнетения. Они уже не видят своей задачи в том, чтобы защищать либеральный порядок, ведь для этого существуют «общество» и «политика». Вдобавок они верят, что каждый человек уже по праву рождения имеет право на счастье и самореализацию. Если же кто-то несчастлив, то виновато в этом или общество, или государство, или новые «козлы отпущения», родители, – потому что плохо справляются со своими обязанностями. Ниже мы обсудим некоторые психотерапевтические практики, сулящие преображение, и я покажу, как они – посредством книг, групповых тренингов и терапевтических сеансов – пускают в рыночной оборот веру в истинное, творческое Я. Подобные утопии могут видоизменяться с течением времени, однако многие люди на Западе видят свободу как свое очевидное достояние, а счастье – как данное им по праву. Те, кто пребывает в уверенности относительно этих своих прав, не хотят да и не могут культивировать свободное устроение жизни и защитить его, если придется.

Такие диагносты эпохи, как Мишель Уэльбек, Бенджамин Барбер, Ален Финкелькраут или Джон Грей, показали, что настроение, подобное описанному, вызывает определенную неприязнь к современному Западу, и в следующих главах я надеюсь описать и разъяснить данный феномен. Эти представители культурной критики современности пытаются осознать слабую сторону западного мира и проанализировать ее различные аспекты. Я же попробую вывести общий знаменатель их обвинений и тем самым прийти к глубинному диагнозу этого вновь и вновь описываемого изъяна. Мой главный тезис состоит в том, что уверенность в обладании правом на счастье, столь укорененная в западном мире, препятствует ясному пониманию следующего факта: считать, будто для всех проблем существует единое техническое решение и все трудности в конечном итоге могут быть устранены некой инстанцией, есть весьма серьезная, почти метафизическая ошибка. Люди с подобным умонастроением противятся принятию трагического измерения нашей экзистенции. Они не хотят признать, что склад человеческого бытия существенным образом формируется неразрешимыми конфликтами и неснятыми напряжениями. Такое жизнеотношение порождает очень сложную двойную проблематику. Во-первых, оно привело к тому, что лишь немногие из граждан западного мира готовы работать над устроением порядка свободы – они предпочитают попросту пользоваться его плодами. Поэтому Запад неважно проходит «стресс-тесты» – такие, как кризис беженцев или исламский терроризм. Слишком многие ждут, что «ответственные» инстанции – в первую очередь политики и силы безопасности – вернут прежнюю, уютную обстановку. Это открывает дорогу популистам правого толка, которые оппортунистически сулят избирателям скорый возврат к добрым старым временам, когда Франция принадлежала французам, Германия – немцам, а США – американцам.

Умонастроение описанного типа породило, однако, еще и другое очень непростое следствие. Если каждый индивид притязает на право самостоятельно осуществлять свои намерения, быть счастливым и успешным, а наше общество способно удовлетворить подобные притязания лишь в отношении меньшинства, это становится источником горестных настроений. Вспомним лишь один пример[7] – рекламный слоган «Just do it!» фирмы – производителя спортивных товаров Nike, четкую формулу самого духа 1990-х годов. Подразумевается, что каждый человек способен к самым высоким достижениям, если не побоится риска и не пожалеет усилий, чтобы снова и снова продвигаться хотя бы на пядь. Однако, как я скоро покажу, эти посулы очень бвстро оборачиваются пустым звуком.

Первая часть этого эссе посвящена вышеназванному руссоистскому мифу, согласно которому в каждом из нас дремлет наше внутреннее Я, заглушаемое недостаточно чуткими родителями и искусственными требованиями общества. И если мы сможем реализовать наше истинное Я, то – согласно этому предрассудку – мы навсегда обретем счастье и креативные способности. Этот посул бесконечно тиражируется во множестве книг, из которых иные получают статус культовых, хотя никаких эмпирических подтверждений для него не находится. И надо сказать, что ни особого счастья, ни креативности эта идея своим приверженцам не приносит, но, напротив, вселяет в них чувство обделенности, несправедливости и даже проигранной жизни.

Тезис, который будет развернут во второй части, гласит, что мы не приговорены к пассивному потребительскому менталитету. В культурной истории Запада есть целый ряд традиций, исходящих из того, что человеческое существование трагично в принципе, так как отмечено неразрешимыми конфликтами, и что личная и политическая свобода требует неустанно культивируемой дисциплины. Эта мысль прослеживается вплоть до классической греческой философии, мне же хотелось бы прежде обсудить две концепции, более близкие к нам по времени, – это модернизм эпохи fin de siècle, чьими представителями были не только, скажем, художники Пауль Клее или Эгон Шиле, но и Зигмунд Фрейд, и экзистенциализм в его разных вариантах, к которым сегодня можно отнести экзистенциальную психологию, ориентированную на эмпирические исследования. Согласно центральной мысли этого направления, мы, люди, сознаем, что свободны, но вынести своей свободы не можем. Поэтому мы то и дело принимаемся отрицать факт своей конечности и от своей свободы убегаем, укрываясь либо в политической идеологии тоталитарного типа, либо в какой-нибудь из религиозных систем. Ниже будут разобраны катастрофические последствия такого умонастроения: чем эффективнее та или иная идеологическая система отсекает людей от осознания их конечности

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?