Поручкались. Немедленно раскупорили по бутылочке «Гиннесса». Покойничек не обеднеет уже, а бойцу криминального фронта нелишнее подымание настроения в серый осенний день. Участковому тоже пивка досталось, чай, парень замотался по дому шляться и глухих бабок опрашивать — кто что слышал да кто что видел. Все, как назло, оказались слепыми и глухими. В эту эпидемию внезапной потери органов зрения и слуха никто из мужиков, естественно, не поверил. Оно и понятно. Эти старые грымзы все видят не хуже камер видеонаблюдения. И помнят все, как Большая Советская энциклопедия. Но выцарапать из них информацию — надо быть как минимум Кашпировским и Холмсом в одном флаконе. Удавятся, да не скажут. Боятся, что ли? Или их распирает от чувства приобщенности к Великой Тайне? Темна вода в облацех, эта старушечья психология. Впрочем, Лисицын и не собирался вникать в нее. Пусть участковый разбирается. Его епархия. Хотя скорее предпогост какой-то.

И немедленно закурили. Кухня была хоть и большая, но моментально сизый дым повис густыми волнами. В этом дыму и обменивались версиями по жмурику. Странно, но все, даже Лисицын, чуяли седьмым ментовским, тьфу, полицейским, конечно же, чувством, что дело — глухарь.

— СТОЯТЬ! — вдруг заорал Глеб Прохоров. Все и так стояли — стульев не хватало — так, на всякий случай, замерли, словно в детской игре: «Раз, два, три — морская фигура замри!».

— Мужики, и кто из нас пидор? — внезапно спросил прокурорский, когда тишина повисла между клубов табачного дыма.

— Глебыч! — укоризненно сказал кто-то из оперов. Лисицын по именам их не знал, не доводилось еще пересекаться.

Вместо ответа следак ткнул в пепельницу. В ежике из окурков торчал такой… Длинный такой, тонкий такой, со следами губной помады на фильтре. Мужики такие не курят, а не мужиков тут нет…

— Это, Глебыч, не мы пидоры, а ты долбик! — хохотнул над косяком следака второй опер.

— Баба, значит, к нему ходила, — резюмировал унылый участковый. Не, а что ему радоваться? Весь квартальный отчет жмурик попортил.

— Баба, баба…

Окурок был немедленно упакован в отдельный пакет.

Прохоров поморщился. Вот же опытный следак, а…

С другой стороны — что, у жмурика баб не было? Еще как должны быть. Хата своя, холостяк, похоже. Надо бы пробить по записной книжке его пассий. Но вот беда! Мобилы не нашли. Стыбздили жулики и кровопийцы. Надо запрос подавать оператору, чтобы выдал распечатку по звонкам и СМС. И пусть карту не блокируют. Всякие удоды бывают, могут и позвонить с краденой симки. Единственная, пожалуй, зацепочка…

Все это было обговорено вслух. На том и порешили. «Экстремист» едет свои каналы шерстить, опера по своей агентуре, участковый чай пить с бабульками, а прокурорский думать едет и ждать результатов экспертизы.

Не, а как вы думали? Прокурор менту не товарищ? Ага, ага. Как же. Может там, в Москвабадах нерезиновых, они и не товарищи… А в маленьком провинциальном городке, где каждый кобель каждую сучку не по разу покрывал? А если ты со старшим советником прокурорским в одной заочной группе на юрфаке баблом сбрасываешься на коньячок преподу? Это пусть на верхах конфликты конфликтят, а у нас тут внизу…

Сотрудничать надо, а не соперничать. Иначе — кирдык. Между прочим, по шапке за нераскрытое всем прилетит. И всем — от своего начальства. Оно кому надо?

Кинжальчик Лисицын прихватил с собой. Да, да, мы в курсе, что незаконно и в нарушение. Но так надо.

В дверях он вдруг остановился:

— А странная одежда на жмурике, мужики. Балахон какой-то.

— Комбез черный обыкновенный. А что?

— Да ничего… Я такие в кино видел. И шлем этот…

— Да он, похоже, чиканутый был на всю башню, — отозвался Прохоров. — Ты на монитор его смотрел?

— Не обратил внимания, а что?

— Да там игрушка какая-то. Танк горелый на экране. Небось танкистом себя воображал. Вот и надел комбез и танкошлём.

— Чего надел? — не понял участковый.

— Танкошлём. Через «Ё» произносится, пишется и читается.

— А ты откуда знаешь? — спросил Лисицын и хлебнул пива.

— А у меня прадед танкистом воевал. Дома такая же реликвия валяется.

Вторую бутылку «Гиннесса» Лисицын допил уже в подъезде, на втором этаже, когда тихонечко спускался по лестнице. Остановился. Закурил. Подумал. Набрал номер.

Утром Митёк на работу даже не пошел, просто позвонил по телефону и с удовольствием обматерил начальника. Давно мечтал так сделать. Да все как-то не с руки было… Выпил бутылку пива, сел в такси и поехал на вокзал. Янки ему даже на поезд билеты купили. До Москвы.

И был пьяный смог, вышел из которого он только по приземлении в международном аэропорту Майами, штат Флорида. Таких, как он, из России, собралась сотня человек. Вечером они закатили грандиозную попойку «по-русски», время от времени высовываясь с балкона гостиницы, название которой Митёк так и не запомнил, и орали на весь Атлантический океан:

— Пензаааааа!!!

— Уфаааааааа!!!!

— Тагииииииииил!!!!!

Облевали все, что можно, оторвали все, до чего руки дотянулись, выпили все, что булькало. Кроме океана, конечно. До него так и не дошли. Не успели. Решили, что на следующий день сходят. Но следующего дня не было.

Всю делегацию, мающуюся сушняком и головной болью, повезли куда-то на автобусах.

Куда, зачем — организаторы не объясняли. Только улыбались:

— Всему свое время, вы скоро все узнаете.

И улыбались, словно чертовые пластмассовые куклы…

Уррроды.

С утра, как порядочный русский, Митёк ненавидел всех. Особенно тех, кто рядом. А рядом были либо такие же, как он, тяжелобольные похмельем, либо здоровенькие американцы.

— Как я их всех ненавижу… — пробормотало лежащее рядом тело. Тело оказалось татарином из соседнего номера. Кажется, с ним они вчера пили на брудершафт за дружбу народов на свободной земле Соединенных Штатов. Как же его звали? Митёк забыл.

Татарин разлепил один глаз, потом другой…

— Здорово, Мутабор, — кивнул татарин Митьку.

Действительно. Вчера же знакомились и общались исключительно по игровым никам. А ник у Митька был — что надо. «Мутабор». В честь той самой группы «Мальчишник». Ну, помните? «Я имел ее всюду, я имел ее везде, я имел ее даже в открытом окне». Дизайнер даже не догадывался, что у этого слова есть и другие значения. Сказки Гауфа не читал в детстве. И мультфильм «Халиф-Аист» не смотрел. Не, а чо? Не 3D же… Да и совковое дерьмо Брамм не любил. Что там смотреть-то? Все сюжеты потырены с Запада. «Ну, погоди!» и тот калька с «Тома и Джерри». Для приличия кота на волка поменяли, а мышь на зайца.

— Привет, — вяло ответил Митёк.