– Что случилось? – штабс-капитан Максимов, старший в укреплении, выскочил в сюртуке, однако шашка была при нем, подзорная труба – тоже, а что еще надо?

– Дым, ваше благородие!

– Вижу-с, – Максимов вскинул трубу, обозревая окрестности.

Был штабс-капитан немолод, уже под сорок. Выслужился из солдат в Отечественную, а тут полк перевели в здешние края. Военная судьба капризна. Куда только не кидала! То в снега и грязь Восточной Пруссии, то в болота Финляндии, то от границ Отечества до Тарутина и обратно – до Парижа. Теперь вот вообще…

Кроме тревожного сигнала все было обычным. Максимов привычно потер левую щеку, на которой осталась память о дне Бородина – сабельный шрам налетевшего польского кавалериста.

Остальные офицеры уже подтянулись сюда же и тоже всматривались в безмятежный покой прерии. Сотник Карпов, лет на пять моложе коменданта, оба субалтерна – поручик Блохин и подпоручик Маркес, Трухачев, артиллерист. Три последних были молоды, службу начали относительно недавно и еще рвались к воинским подвигам и немеркнущей славе.

– Налет? – Трухачев вопросительно посмотрел на товарищей. Мол, не пора ли вызывать номеров к орудиям?

– Подождем-с, – откликнулся Максимов. – Пока не факт.

Зачем же держать людей на стенах в отсутствие реального врага? Лишь измотаются ожиданием, а тревога еще может оказаться ложной. Не в смысле – ничего не произошло, но происшествие – не обязательно появление противника. По-любому налетчиков будет видно издалека, и времени на подготовку к встрече более чем достаточно.

Греков согласно мотнул головой и принялся раскуривать короткую трубочку. Остальные офицеры были более напряжены.

Нет, им доводилось участвовать в мелких стычках, но не так уж часто. Волнение перед боем – вещь естественная, и у каждого проявляется по-своему. Точно так же, как каждый пытается волнение скрыть.

Солдаты толпились во дворе, но пока – вне строя. Кто-то просто сидел в тенечке, кто-то чистил амуницию или ружье, кто-то грыз сухарь, кто-то курил заветную трубочку. В полной зависимости от личных предпочтений.

Негромко переговаривались, терпеливо ждали. Тут волнения практически не было. Если схватка, так дело служивое. Но захватить форт любому вероятному противнику было настолько трудно, что повода для страха фактически не было. Хотя, лучше бы, чтобы все обошлось. Не дело проливать чужую кровь без особой на то причины.

В столкновении с регулярными войсками крепость вряд ли сумела бы устоять. Только регулярным войскам здесь взяться было неоткуда, а для немирных туземцев укрепления были фактически непреодолимы. Высокие земляные валы, сухой ров, четыре орудия, два батарейных и два легких, ворота, и выходящие на северо-запад, и выходящие на юго-восток, дополнительно укреплены металлическими полосами. Тут артиллерия нужна, а штурмовать что в конном, что в пешем строю бесполезно.

Вдобавок форт стоял на высоком пригорке. Во все стороны открывался прекрасный вид, подобраться незамеченным с любого направления не сумел бы ни один человек. В общем, довольно надежное место.

Протекающая неподалеку река, скорее даже речка, снабжала гарнизон дополнительно рыбой. Не богато, и все ж разнообразие. За пределами стен были разбиты огороды – куда же без зелени? Но основное умещалось внутри.

Несколько длинных казарм, глинобитные домики для семейных солдат, штабное здание, офицерские помещения, простенькая деревянная церквушка, многочисленные служебные здания – цейхгауз, амбары, овины, конюшни, коровник – все, что требуется для жизни в суровом краю.

Два колодца давали достаточно воды, продуктов хватало, и можно было выдержать сколь угодно долгую осаду. Если таковая вообще последует. Чего уж бояться? Ну, подойдут, в крайнем случае, поближе, испытают на себе ядра и картечь, да и умчатся восвояси. При прежней смене подобное случалось пару раз. Покажется мало – можно поучить еще.

– Кто-то скачет, – глазастый Карпов заметил всадников быстрее, чем вооруженный подзорной трубой штабс-капитан.

Впрочем, тот как раз в данный момент не смотрел, а беседовал с фельдфебелем по поводу приближающегося обеда. Важное дело – солдат кормить. Вопрос в одном – подождать с выяснением обстановки или проделать это прямо сейчас, пока еще тихо?

– Кто?

Вопрос прозвучал с едва заметной ноткой тревоги. Не в том смысле, что офицеры боялись, однако им надлежало дать команду, а тут главное – не опоздать. И торопиться тоже не тянуло.

– Трое, – Максимов уже вскинул свою трубу, однако отвечал по-прежнему Карпов. – Апачи.

Липан-апачи уже года четыре были прикомандированы к казакам, хотя в казачье сословие их еще не записали. Имелись против них кое-какие возражения. Все-таки союзником племя стало, а вот насколько надежным…

Имелись у них враги, с которыми дрались невесть сколько лет. И все же – пара налетов на ставшую русской территорию, пусть несерьезных, по большому счету, так, угнали небольшие табуны, вынуждали относиться с некоторой опаской. Начнут грабить всех подряд, да еще на государственном снабжении порохом и огнестрельным оружием! И что тогда подумают о власти?

Всадники с налета проскочили через по мирному раскрытые ворота. Неказистые, но на редкость выносливые индейские кони тяжело дышали после долгой стремительной скачки.

Один из наездников соскочил, сделал шаг к подошедшим офицерам. Правая рука индейца свободно опустилась, а затем сделала волнообразное движение, словно пытаясь изобразить змею.

– Команчи, – прокомментировал Ваня, крещеный индеец, исполняющий в крепости роль переводчика.

– Знаю-с, – сказал Максимов.

Живя в определенном иноплеменном обществе, поневоле ознакомишься хоть с некоторыми словами и знаками.

– Много, – по-русски добавил гонец.

Слов ему не хватало, потому он принялся показывать кисть руки.

– …девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два… – вслух считал Трухачев. – Тридцать. Полторы сотни воинов. По местным меркам – достаточно.

Все относительно. В Европе такое число вызвало бы лишь смех. Да и то – если вспомнить партизанский опыт, сотня кавалеристов на коммуникациях – сила.

Здесь тоже, на бескрайних просторах сотня проворных и отважных всадников могла натворить бед. От регулярных войск легко уйдут, а мирные жители такому числу сопротивляться не смогут. Ясно ведь – индейцы с Великих Равнин приходят исключительно за добычей. И отнюдь не воинской. Регулярная армия им не по зубам.

Одна радость – новые поселенцы, хлынувшие в Тешас, предпочитают селиться в более защищенных местах где-нибудь поближе к Рио-Гранде. В крайнем случае – на северо-востоке губернии, поближе к территории Войска Тешасского. Земель в избытке, зачем же подвергаться напрасному риску?

– Куда пошли? – спросил штабс-капитан.

Индеец указал направление. В здешних прериях не было проложенных дорог, зачем они конным, как не было названий у большинства мест. Даже на карте изображать особо нечего. Лесок, речка, холм повыше, а так – сплошные травы.