просьб или списка музыкальных произведений. Нет, Майк был весь о том, чтобы жить, хотя больше не мог этого. Он умер в 10:20 утра 28 января 2015 года, и для нас все кончилось. Мы хорошо знали его и знали, чего он хотел бы.

В крематории нашлось временное окно только через две недели, вероятно, из-за праздников, так что нам предложили провести похороны двенадцатого или пятнадцатого февраля. Тут и думать было не о чем. Тринадцатого у Майка был день рождения, ему должно было исполниться сорок. Мы не хотели, чтобы Майка похоронили в сорок лет при том, что умер он в тридцать девять, это было бы как-то странно, так что мы сразу выбрали более раннюю дату.

Две недели пролетели быстро. В оцепенении. Много всего надо было организовать, и мы это делали, находясь в эмоциональном вакууме. Мы заказали элегантный плетеный гроб, выбрали цветы, музыку, место проведения церемонии, и я даже попытался поднести ручку к бумаге и написать прощальную речь для проводов брата.

И все мы написали ему письма, которые положили в гроб вместе с листиком, сорванным мною с дерева над домиком Бильбо в Хоббитоне в Новой Зеландии, когда мы с Майком туда ездили. И кусочек драконьего золота. Да, да, настоящее золото дракона. Ладно, давайте я объясню. В ту же поездку мы побывали на съемочной площадке «Хоббита», он как раз тогда снимался. Мне повезло быть причастным к съемкам фильмов «Властелин Колец», поэтому я уже встречался с Питером Джексоном, но для Майка все это было в новинку, и он был в восторге. После встречи с Питером, мы наткнулись на моего близкого друга Джеда Брофи – он снимался в роли гнома Нори. В какой-то момент Джед спросил Питера, насколько ему следует оставаться «в образе» на площадке.

«Ну смотри, Нори – вор», – произнес с мягким новозеландским акцентом Питер, – вот и будь вором. Но, если что украдешь, кради прямо у меня из-под носа и так, чтобы я не заметил».

Джед вручил мне кусочек золота из сокровищ дракона Смауга, один из тех многих, что ему благополучно удалось стащить. Он и отправился в гроб Майка.

За несколько дней до похорон девушка Майка, Лаура, отдала мне листок бумаги. Лаура перед болезнью Майка была с ним всего один год и осталась рядом, когда многие другие на ее месте сбежали бы не раздумывая. По-моему, Лаура просто ангел.

«Майк хотел передать тебе это», – сказала она.

Это было первое задание из списка предсмертных желаний, составленного Майком. Я знал о списке, но понятия не имел, что там. Он начал писать его, когда узнал, что болен, и поначалу записывал то, что хочет сделать, прежде чем… Ну вы понимаете. Он хотел, чтобы мы вдвоем вернулись в Новую Зеландию, и именно там, как он решил, я должен был выполнить большинство заданий и попробовать себя в том, что он уже физически не сможет испытать.

Но особенность БМН (болезни моторных нейронов) в том, что она не мешкает. Она развивается стремительно и неустанно с единственным возможным финалом. Так что, когда стало понятно, что Майк путешествовать уже не сможет, мы решили, что я сделаю это один.

И он хотел, чтобы это стало фильмом.

«Снимай это, Ройд, – сказал он мне. – Сделай из этого фильм».

Список стал его завещанием, и я должен был исполнить его последнюю волю. Для документального фильма нужны были деньги и команда, фильм надо было снять, смонтировать и выпустить. Этот проект был дорог Майку, и совсем не потому, что он хотел продолжить жить после смерти, не из тщеславия или чтобы встряхнуть меня после его ухода. Нет, идея родилась из всего, что ему пришлось пережить с БМН, из опыта невыразимого ужаса и одиночества. Фильм был задуман как способ привлечь внимание к этому заболеванию, повысить осведомленность о нем и заставить врачей, не замечающих эту беду или относящихся к ней пренебрежительно, осознать, в каком положении ты оказываешься перед лицом самых неутешительных прогнозов. Все это было для того, чтобы найти какой-то способ оказать необходимую помощь и поддержку другим страдальцам и их семьям.

Я сделал бы все что угодно, если об этом попросил Майк. Я знал про список и мог только воображать, какие ужасы там для меня припасены, но был полон решимости как-нибудь все это выполнить. Не мог я его подвести. И кроме всего прочего, я скучал по голосу Майка, а чтение списка было возможностью еще раз его услышать.

Но накануне похорон Майка я думал не об этом.

Увидим ли мы Майка в гробу, зависело от нас, и я обсуждал сам с собой, хочу ли я этого. Возможно ли, что мне это нужно. Ведь я в последний раз видел его лицо, когда пытался закрыть ему глаза после того, как отключил аппарат искусственного дыхания. Если я увижу его почившим в мире, это, может быть, вытеснит образ, который до сих пор стоит у меня перед глазами, даст мне чувство завершенности. Но я решил по-другому. Еще за год до смерти Майк просто не был способен спокойно полеживать где-нибудь, если не считать времени, когда он спал в кровати. Мне казалось неправильным видеть его лежащим в гробу. В этом не было никакого смысла. Это был бы уже не Майк. А может, я и не хотел завершенности. Может, мне была нужна боль.

Так получилось, что у нас было две церемонии похорон Майка. Первая – утром в зале прощания похоронного бюро. Пришла вся семья – мама, папа, Мэнди и ее дети Джейкоб и Меган, Стори, сын Майка Эден и другие члены нашей большой семьи. Когда я увидел гроб Майка, я не мог больше держаться. Я потерял контроль над словами, которые вылетали из моего рта, и почти потерял сознание. И рыдал. Неудержимо. Это случилось. Я не мог ничего с этим поделать, и никто не мог. Я не видел Майка с тех пор, как он умер. Я стоял сзади на ослабших ногах. Чувствовал, что горе каждого из нас по отдельности усиливает горе всех остальных.

Это была прекрасная служба. Стильный и элегантный гроб Майка. Изысканные цветы. Младшие члены семьи смогли излить свое горе и получить поддержку, свободно ходя по залу. Джейкоб и Эден утешали друг друга, пока Меган раздавала белые розы. Стори прочел «Последнюю песню Бильбо». Это было душевное прощание для близких. Но больше всего меня тронули даже не слезы отца – я никогда раньше не видел