– Держи, – Сиверов бросил ему жестянку. Неуклюжий с виду, Клаус вскочил с надувного матраса, словно через него пропустили разряд электрического тока, и поймал банку на лету.

– На кой черт ты мне дорожный знак дал? – прохрипел Клаус.

Он, как истинный байкер, к дорожным знакам уважения не испытывал.

– Понадобится.

Глеб вскинул руку, и его мотоцикл, натужно ревя двигателем, резко рванул в гору. В Клаусе Сиверов не сомневался. Вырвать из того обещание было сложно, но, если уж он дал слово, что будет ждать с ребятами в карьере весь день, значит, никуда они не уедут. Слово Клауса для остальных являлось законом.

Сиверов подъехал к гостинице, расположенной неподалеку от офиса фирмы. Портье удивился. Постоялец, снявший номер, не появлялся в гостинице уже два дня. Черт их поймет этих байкеров, с виду вроде люди опустившиеся, но при деньгах; снимают дорогие номера, потом в них не живут. Но профессия вынуждает относиться ко всем одинаково вежливо.

Оказавшись в номере, Глеб выбросил из шкафа рюкзак, завернутый в брезент, извлек из сейфа пистолет с глушителем, опустил его во внутренний карман жилетки, лишь до половины застегнул молнию. Теперь нужно было, сидя у окна, из которого отлично просматривался тротуар перед офисом, ждать.

От Потапчука он уже знал, что начальник охраны Ленского Прохоров вылетел из Москвы в Цюрих. Значит, скоро он появится здесь, в Берне.

Два джипа отъехали от офиса. “Встречать Прохорова. Собрали все силы, которые здесь у них есть, – усмехнулся Глеб. – Трех охранников, еще шесть человек прилетит, итого девять. Местных с собой не взяли, значит, не доверяют им до конца”.

* * *

Бывший майор КГБ Николай Прохоров уже четвертый год возглавлял охрану олигарха Ленского. В тонкости бизнеса своего босса он не вникал, придерживаясь золотого правила: “Хозяин сам скажет то, что тебе нужно знать”. Он научился понимать желания хозяина даже без слов, научился разгадывать его иносказания. Ленский никогда не говорил в открытую, что, к примеру, Ивана Ивановича Иванова следует убрать. Мог лишь, вздохнув, намекнуть: “Надоел мне Иванов. Нервы портит”. И Прохоров делал все, чтобы у Ленского нервы оставались в порядке.

– Вот ужас, Николай, – улыбаясь, говорил Ленский назавтра, – а Иванова-то нашего кто-то взорвал, да так, что машину всю разворотило. Небось, чеченцы поработали.

При этом Ленский улыбался так нежно и счастливо, что Прохоров мог не сомневаться: он угодил хозяину даже раньше, чем тот рассчитывал.

Теперь же Прохоров чувствовал: затевалось что-то важное и серьезное. Ленский три дня подряд встречался со своим компаньоном Даниловым. Иногда даже ночью. Ходил мрачнее тучи. Что-то не ладилось у них в швейцарском офисе. Да и в Москве на Ленского наезжать начали с самого верха, хотя в прежние годы договаривался он с администрацией президента без труда. Даже не сам туда ездил, а к нему приезжали. И вот внезапно такая срочность.

В Швейцарию Прохорову приходилось летать и раньше, но впервые Ленский распорядился взять с собой пять человек охраны. Обычно хватало и трех, постоянно живших в Берне.

Ленский пригласил Прохорова в свой кабинет и собственноручно вручил ему небольшой чемоданчик с цепочкой, на которой тускло поблескивал браслет наручника.

– Заберешь в офисе диск. Не расставайся с ним ни на секунду. Даже если надо будет отлить, не снимай и двух парней с собой прихватывай. Из Берна – прямиком к итальянской границе, там тебя люди Данилова встретят.

Ленский отдал чемоданчик и ключ от наручника. Прохоров успел отметить, что ключ нестандартный, сделанный по спецзаказу. Не всяким можно было отомкнуть браслет.

В аэропорту контроль прошли быстро. Прохоров предчувствовал, что в самолете за ним будут следить. В последний месяц в Москве он не раз замечал за собой слежку. То машина увязывалась, то напротив офиса день напролет торчал какой-нибудь фургон без окон. Так нагло могли вести себя лишь люди из ФСБ или налоговой полиции. Но, к своему великому удивлению, слежки он пока не обнаружил.

– Наверное, все-таки Ленский с администрацией договорился, – с облегчением вздохнул он.

Когда он оказался на автостоянке возле цюриховского аэропорта, в его распоряжении было уже два джипа и восемь человек, вернее, семь. Прилетевший с ним из Москвы субъект в глазах Прохорова человеком не мог быть по определению – компьютерщик. Такому дай щелбан в лоб – он и копыта откинет. Но Ленский этим парнем дорожил – талантливый.

– В двенадцать мы должны быть в Берне, – сказал Прохорову Андрей, один из швейцарских охранников.

– Ты, Андрюша, еще полгодика здесь поживешь, вообще русский язык забудешь, – потрепал его по плечу Прохоров. (Говорил охранник с явным акцентом.) – Спокойная у вас тут жизнь.

– Чувствую, она уже кончается.

– Никто подозрительный возле офиса не крутился?

– Нет, только швейцарцы.

– Их опасаться нечего, – беспечно махнул рукой Прохоров. – Погнали.

Единственным из русской компании, кто не выделялся среди толпы пассажиров в аэропорту, был компьютерщик Юра. Он, как крутой специалист, в котором ценят умение, а не подобострастие, мог позволить себе выглядеть не по протоколу. Джинсы, свитер, длинные мелированные волосы. Охрана же Данилова по случаю приезда Прохорова поголовно была одета в черные костюмы и белые рубашки при галстуках. Этот наряд разительно контрастировал с лицами парней, пугающими своей невозмутимой жесткостью. Короткие стрижки, угловатые манеры… Им бы в камуфляже ходить с автоматами.

Прохоров ехал в головной машине, устроившись рядом с шофером. Несмотря на то что в автомобиле имелся кондиционер, стекла и слева, и справа были опущены. В салон врывался ветер и вылетал, смешанный с громкой музыкой.

За Прохоровым и шофером расположились компьютерщик и швейцарский охранник по имени Вадим.

– Как тут жизнь? – лениво поинтересовался Прохоров, скользя взглядом по горному пейзажу, который казался ему нереальным.

– Как в сказке, – отозвался Вадим, – есть деньги – есть и хорошая жизнь, нет – считай, что ты не человек.

Даже Прохоров не знал, сколько Данилов платит охранникам, работающим в швейцарском офисе. Справедливо подозревал, что больше, чем московским. Люди, от которых зависят твои секреты, должны получать больше, чем швейцарцы, среди которых они живут, иначе секрет перестанет быть таковым.

Прохоров чувствовал себя обиженным. Ребята, сидевшие в Берне, рисковали куда меньше его парней, а получали больше. Николай мстительно усмехнулся. Он нутром чуял, что после его приезда работа в бернском офисе будет свернута, значит, и парней отсюда переведут. То, что трое охранников имели лучшее образование, чем он, владели двумя языками, кроме родного, Прохоров в расчет не брал. В его представлении единственным стоящим образованием являлась Высшая школа КГБ СССР.