– Нам пора прекратить такие опасные встречи.

И я готова была подписаться под этим. Только вот для начала мне надо было отвести взгляд от его бицепсов… и торса… и татуировки. Никогда не думала, что солнце может быть таким… сексуальным. Вау. Мне стало неловко.

– Ты сбиваешь меня, я чуть не сбиваю тебя? – сострил Кэм. – Мы как будто в ожидании катастрофы.

Я не нашлась с ответом. Во рту у меня пересохло, мысли путались.

– Куда бежишь?

– К своей машине, – выдавила я из себя. – И опять опаздываю. – Я, конечно, привирала. Парковку я оплатила с запасом, так что можно было не опасаться штрафа, но ему это было знать не обязательно. – Так что…

– Ну, тогда запрыгивай, милая. Я тебя подброшу.

Кровь отлила от моего лица и устремилась в другие части тела, и это было для меня откровением.

– Нет. Все в порядке. Я успею.

Улыбка сделалась шире, формируя единственную ямочку.

– Да нет проблем. Это самое меньшее, что я могу сделать, после того как едва не переехал тебя.

– Спасибо тебе, но…

– Эй! Кэм! – Парень с пивом спрыгнул с крыльца и подбежал к нам, мельком взглянув на меня. – Что ты тут затеваешь, старик?

Спасибо, брат-студент, ты меня спас.

Кэм не сводил с меня глаз, но его улыбка померкла.

– Ничего, Кевин, просто пытаюсь завязать разговор.

Махнув Кэму рукой, я спешно проскользнула мимо Кевина и обогнула внедорожник. Я не оглядывалась назад, но чувствовала, что он смотрит мне вслед. За много лет у меня выработался талант распознавать устремленные мне в спину взгляды.

Я заставила себя не бежать к вокзалу, потому что убегать на глазах одного и того же парня два раза за день было по меньшей мере странно. Даже для меня.

Только устроившись за рулем своего автомобиля и услышав знакомое урчание двигателя, я смогла выдохнуть.

Господи.

Я уронила голову на рулевое колесо и застонала. Близится катастрофа? Да, пожалуй, в этом он был прав.

Глава 3

Высидеть три часа на социологии во вторник вечером оказалось не так страшно, как я думала, но к концу лекции я зверски проголодалась. Подъезжая к дому, я остановилась у автозаправки, она же закусочная «Шитз» – очень удобная сеть, у нас в Техасе таких не было, – и заказала себе салат с жареной куриной грудкой, приправленный острым соусом «ренч».

М-м-м. Чем не здоровое питание?

Стоянка возле дома была забита машинами, а некоторые припарковались даже на соседнем поле, примыкающем к западному кампусу. Такого столпотворения не было, когда я ехала на вечерние занятия, и мне стало интересно, что же происходит. Мне удалось найти место для парковки только у главной дороги, и как только я выключила зажигание, завибрировал мой сотовый в подстаканнике.

Я улыбнулась, когда увидела, что это эсэмэска от Джейкоба. Мы успели обменяться телефонами во время занятий, поскольку он жил в общежитии.

«Искусство – отстой», – написал он.

Похихикав, я отправила ему ответы на домашнее задание, в котором требовалось определить, к какой эпохе относится та или иная картина. Спасибо Гугл, без него я бы не справилась с этой головоломкой.

Подхватив сумку и еду, я вышла из машины. Воздух был липкий, и я пожалела, что не убрала волосы в конский хвост. Уже чувствовался аромат осени, и я с нетерпением ждала прохладной погоды. Не буду возражать, если зимой и снег выпадет. Через ярко освещенную стоянку я направилась к жилому кварталу. Моя квартира находилась на самом верхнем – пятом – этаже, где обосновались преимущественно студенты, многие из которых заехали только вчера. Однако, подойдя ближе, я догадалась, откуда здесь такое скопление машин.

Где-то в недрах моего дома грохотала музыка. В окнах горел свет, а, поднимаясь к себе по лестнице, я даже слышала обрывки разговоров. На пятом этаже я обнаружила причину этого безобразия. В одной из соседних квартир закатывали шумную вечеринку. Дверь была приоткрыта, и в коридор вырывались громкие звуки и вспышки света.

Легкая зависть шевельнулась в моей груди, когда я отпирала свою дверь. Смех, гам, музыка заряжали весельем. Все это казалось таким обычным делом, и, наверное, мне тоже следовало именно так проводить свободное время, но вечеринки…

Для меня они плохо заканчивались.

Закрыв за собой дверь, я скинула туфли и бросила сумку на диван. Меблировка этой квартиры пробила изрядную брешь в моем банковском счете, но я рассудила так: жить мне здесь целых четыре года, а при отъезде можно будет продать мебель или забрать с собой.

И все вокруг было мое. Это многое значило для меня.

Я доела свой не слишком полезный для здоровья салат, переоделась в пижамные шортики и рубашку с длинным рукавом, доделала домашнее задание по искусству, но вечеринка все не стихала. Было уже за полночь, когда я оставила попытки заняться английским и направилась в спальню.

Но вдруг остановилась в коридоре, впиваясь пальцами ног в мягкий ковер.

Взрыв приглушенного смеха донесся снаружи, и я догадалась, что дверь соседней квартиры открыта, потому что звуки сделались громче. Я замерла, нервно покусывая нижнюю губу. Что, если я открою дверь и встречу кого-то из своих однокурсников? Очевидно, что вечеринку устраивал кто-то из студентов. А вдруг мы знакомы? И что мне тогда делать? Не будет это выглядеть так, словно я хочу к ним присоединиться – в пижаме, без лифчика, с растрепанным пучком на голове?

Я зашла в ванную, включила свет и уставилась на свое отражение в зеркале. На лице без привычного мейкапа отчетливо проявлялись веснушки на переносице, а щеки казались краснее обычного. Я прижалась к умывальнику, который наверняка обсмеяла бы моя мама, и приблизила лицо к зеркалу.

Если не считать рыжевато-каштановых волос, доставшихся мне от отца, я была копией своей матери. Прямой нос, округлый подбородок, высокие скулы – все было от нее. Мама годами прибегала к помощи косметологов, чтобы сохранить свежесть молодости, так что мы больше походили на сестер, чем на мать и дочь.

В холле послышался шум шагов. Снова раздался взрыв смеха.

Я скорчила гримасу своему отражению и отошла от зеркала. Выйдя из ванной, я приказала себе идти спать, но ноги повели меня к двери. Я и сама не знала, что делаю и откуда вдруг во мне столько любопытства, но за дверью было так тепло и весело, а дома – холодно и уныло.

Тепло и весело?

Я закатила глаза. Боже, я совсем поглупела. В квартире было холодно, потому что центральный кондиционер работал на полную катушку, истерично, как моя мать.

Но я уже открывала дверь, и ничто не могло меня остановить. Выглянув на лестничную площадку, я увидела две фигуры, стремительно сбегавшие вниз по ступенькам. Дверь в квартиру, где шло веселье, все еще была открыта, и я стояла, раздираемая сомнениями. А чего, собственно, я боялась? Это же не родительский дом, и никто не собирался испепелять меня презрительным взглядом или осыпать бранью. Если что, соседи могли принять меня за какую-нибудь чудачку с вытаращенными глазами, которая распахнула дверь настежь, выпуская в коридор холодный воздух из своей квартиры.