невысоким «домиком» крыши и вогнутых внутрь обеих левых дверей. Чего нельзя было сказать о водителе данного экземпляра, у которого, несмотря на пристёгнутые рем­ни безопасности, произошёл разрыв селезёнки, черепно-мозговая травма, перелом позвоночника и несколько других серьёзных повреждений, вслед­ствие которых он уже не подлежал ремонту, хотя и сидел за рулём - ну бук­вально как живой! Рассмотреть его как следует мне, так и не удалось, по­тому что Фрязинская электричка, не успев вовремя затормозить, ударила на большой скорости в бок автомобиля, протащила его с ужасным скреже­том ещё метров двадцать по полотну, частично размазав по шпалам.

Наверху в это время происходили не столь динамичные, но не менее увлекательные события. Разминувшись со злосчастным Москвичом, Фольксваген начал перестроение в правый ряд. И хотя плотность машин на этом участке дороги была уже не столь высокой, но делал он перестроение уж очень грубо, а потому совершил боковой удар с не пожелавшим пропус­тить его Жигулёнком.

Переместившись в правый ряд, фургон продолжил перестроение на троту­ар, а затем и вовсе съехал с дороги. Здесь по обеим сторонам Ростокинско­го проезда располагается лесопарковая зона, и Фольксваген, совершив ко­роткий дриблинг между часторастущими деревьями Парка культуры и от­дыха «Сокольники», стукнулся бампером в берёзу средней толщины и за­тих...

Ринат Фахрутдинов и Серёжа Нечитайло остановили свою машину у обочины и, выбежав, заняли оборонительную позицию в десяти метрах от броневика, трезво рассудив, что укрытие у преступников выгоднее, чем у них, и громко потребовали у своих оппонентов выйти из машины с подня­тыми руками.

С их позиции им был виден водитель, который наверно мёртв, либо в отключке, так как он полулежал за рулём, безвольно уронив голову на бо­ковое стекло. Посовещавшись, милиционеры решили брать фургон штурмом, но претворить в жизнь задуманное им было не суждено, потому что в какой-то момент внутри Фольксвагена прогремел страшный взрыв, а через секунду второй, и следом за ним третий.

Мощность взрывов была такова, что у фургона слетели с петель двери, и вылетело лобовое стекло, кроме того, на глазах очумевших и оглушённых милиционеров, рухнуло несколько деревьев, одно из которых угодило Фахрутдинову прямо по голове, но так как он уже был контужен взрывом, то не придал этому особого значения.

Ринат Равилевич не мог оторвать глаз от представшей его взору печальной картины, а именно, с ветвей стоящей рядом уцелевшей берёзы свисали отдельные фрагменты тела водителя фургона, почти что как новогодние украшения на рождественской ёлке.

Несмотря на шоковое состояние, обоим милиционерам в Сокольниках, а равно и уцелевшему охраннику в универмаге на Рижской, уже через полчаса пришлось давать показания прибывшим на место эфэсбешникам. Причём инкассатор, который вывалился из броневика до погони, хотя и сравнительно легко отделался (по крайней мере по сравнению с милиционерами) лишь средним зарядом «черёмухи», с первого взгляда производил впечатление человека чокнутого, потому что с отсутствующим взглядом вот уже битый час твердил о каких-то вертолётиках и танчиках, которые якобы и захвати­ли приступом Фольксваген.

ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ ИЗ ОПЫТА БЫВАЛЫХ ВОДИТЕЛЕЙ.

Чтобы выправить вмятины на двери автомашины, внутрь её вкладывают два куска толстой фанеры, а между ними спущенный волейбольный мяч, который затем накачивают насосом. Распрямляясь, мяч выдавит вмятину.

Глава 5. 99-ый январь 20-го века.

Скромный номер в недорогом отеле, затерявшемся где-то на окраине Европейского Сообщества.

Наш доблестный Генерал, он же Макар Коновалов, смотрит в окно на унылый городской пейзаж.

Европейская зима. Не то зима, не то осень. Не зима, не осень не весна, не то дождливая осень, плавно переходящая в ненастную весну. Снег вроде бы идёт, но до земли не долетает. А если долетает, то сразу тает...Тоска... Скукотища... Ипохондрия.

С самого утра Макару неймётся. Он ходит из угла в угол, не находя себе места. Наконец он решает позвонить своей маме в Москву. Бодрый радо­стный материнский голос на некоторое время разгоняет, неведомо откуда налетевшие, мрачные предчувствия:

- Да, милый, у меня все нормально. Вчера ходила к зубному. Теперь вот шамкаю, как старушка. Завтра будут наводить мосты. Я теперь как Тигр и Евфрат. Тут звонил какой-то твой давний приятель. Шутник. Просил передать тебе, чтобы ты отгружал апельсины бочками. Прямо так и сказал: передайте Макару, чтобы грузил апельсины бочками. До­словно. Ты что, теперь фруктами торгуешь?

Короткое молчание на другом конце длиннющего провода, проползающе­го, как гигантский удав, через несколько стран, немного взволновало сер­добольную маму:

- У тебя что, проблемы какие-то?

- Нет, мам, всё в полном порядке. Действительно кто-то просто пошутил. Ну, давай. Я, возможно, скоро приеду в Москву, тогда и поболтаем по- человечески. Ладно? А то тарифы, знаешь ли...

Повесив трубку, Макар впал в оцепенение. Застав друга в таком состоянии, вернувшийся с работы Коля, слегка разволновался:

- Ты не заболел?

- Да нет, мамка звонила. Там что-то случилось серьёзное. Звонил ей ка­кой-то крендель, сам не представился, просил, что б она передала мне отгружать апельсины бочками.

- Ну и что?

- «Золотой телёнок» не читал?

- В детстве.

- Ну и телёнок ты сам после этого. Это же дежурная фраза первого русского рэкетира. «ГРУЗИТЕ АПЕЛЬСИНЫ БОЧКАМИ БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ» - такой была телеграмма, которую Остап Бендер послал Корейко.

- Да ладно, пошутил кто-нибудь. Кто-то из твоих старых приятелей.

- Нету у меня таких приятелей. Все мои друзья хорошо знакомы с моей мамой. И она их всех знает не понаслышке. Если бы это был мой това­рищ, он бы наверняка представился, и не нёс бы ахинеи.

-