товарищу, оторвал oт своей рубашки длинный кусок ткани, что бы остановить им кровь.

   Подошедший сзади Валко отстранил юношу. Растер в своих ладонях лист папоротника, поднял отсеченную руку и приставил ее к плечу разбойника. Несколько раз он смочил место разруба соком папоротника, шепча заклинание.

   – Испытай пальцы, Драган, - попросил Валко.

   Удивленный разбойник, перестав чувствовать боль, пошевелил пальцами обеих рук и рассмеялся в голос.

   Валко молча похлопал его по плечу, устало вздохнул, и пошел к спрятанным в лесу лошадям, пошатываясь, как пьяный.

   Каслав помог Драгану подняться и внимательно осмотрел его левую руку. Она выгляделa так, словно никогда не расставалась с телом.

   Собрав в мешки добычу, разбойники собрались в путь . Вернувшись к лошадям, они увидели, что Валко, выглядевший крайне изможденным, стоял, прислонившись к дереву, и уничтожал свой дорожный припас. С алчностью хищного зверя он рвал зубами кусок вяленого мяса и резкими глотками отпивал красное вино из фляжки. Поняв, чтo их покровителю нужно восстановить силы, Драган и Каслав предложили ему свою долю еды и питья, и он отказываться не стал.

ГЛАВА 3. Костер

Магические ритуалы занимали немалое время в жизни Вышковича. Совершались они в одиночестве, либо в присутствии Старого Горана. Бывало, что отец Валко ворожил наедине. Обязательным атрибутом каждого гадательного обряда был высокий костер, сложенный из бревен и хвороста. Порой на нем сжигали жертвенных животных – маленьких кабанчиков или ягнят, и часто в него бросали горстки волшебных трав.

   Вероника долго боялась приближаться к кострищу. Заметив тянувшийся из леса дымок, она пересиливала жгучее любопытство. Ей не хотелось встречаться со зловещим стариком. В то же время она была наслышана о чудодейственных свойствах костра,и потому мечтала проверить их на личном опыте.

   Самым трудным испытанием в своей жизни девушка считала длительную разлуку с любимым. Разбойники нередко уезжали на несколько недель, а то и месяцев. Страдая от ревности, Вероника размышляла о том, как Валко проводит невосполнимое для нее свободное время в пути. Представляла назойливых продажных женщин в воровских притонах и рано овдовевших крестьянок, cоскучившихся по мужской ласке, в чьих домах Валко останавливается, чтобы запастись едой и дать отдохнуть коню. Подобные мысли ее изматывали, угнетали. Желая прекратить душевные муки, Вероника решила погадать у колдовского огня, чтобы опровергнуть или подтвердить свои предположения. А вдруг она неправа, и Валко верен ей?

   Набравшись смелости, девушка пришла “на огонек”. Она спряталась в кустах и стала внимательно следить за колдуном. Старый Горан долго размахивал руками, едва не погружая их в желто-рыжее пламя, бормотал неведомые длинные слова. Tо и дело он подбрасывал в огонь пучки трав, сушеных жаб и ящериц. Принимая угощение, пламя меняло форму, оно плясало и подпрыгивало с громким треском, а в рыжем зареве показывались черные тени рыцарей с копьями, скачущих всадников.

   – Забыл овечью желчь! – хлопнул себя по лбу старик, и поковылял к лесному дому.

   Воспользовавшись моментoм, Вероника подбежала к костру, вытянула руки и дрожащим шепотом произнесла:

   – Желаю увидеть Валко,и хочу всегда знать, где он, что с ним.

   Языки пламени бесшумно вытянулись, слились воедино,и черные тени приобрели очертания человеческих тел. В одной фигуре Вероника узнала своего любимого. Он стоял, выпрямившись во весь рост, напротив пузатого коротышки.

   – Помилуй, господарь! – в голове девушки зазвучал незнакомый голос. – Куда же я голый пойду? - взмолился толстяк,тщетно пытаясь высвободить связанные за спиной руки.

   – В монастырь на горе, – ответил ему Валко. – Там принимают сирых и калек. Пострижешься в мoнахи, и будешь до конца дней замаливать грешок. Или не помнишь, как отравил родного брата, чтобы завладеть его замком и землями?

   – Откуда знаешь? – задрожал пузырь.

   – Ступай, – подогнал его Валко. - Дней через пять доберешься до монастырских ворот. А там свыкнешься, научишься работать, избавишься от лишней ноши… В горах пища скудная – каша, овощи и хлеб.

   Вдруг Валко замер и медленно повернул голову в сторону Вероники. В его глазах полыхнул огонь. Он ее увидел!

   Ноги девушки подкосились, она упала на землю. Побоявшись тушить загоревшийся передник, Вероника сорвала его, бросила в огонь и помчалась прочь из леса.

   – Он меня не простит, разлюбит, – прибежав домой, девушка зарылась лицом в подушку и заплакала.

   Спустя несколько дней Вероника поняла, что чувствует приближение Валко. Ее колдовство сработало. Вот только она не знала , обрадуется ли он встрече, не станет ли сердиться на нее?

   Поздним вечером девушка приехала на берег Дуная. Отпустив Жилку попастись на сочном лугу, она замерла в тревожном ожидании, приложив руку к трепещущему сердцу. Голубоватый туман, поднимавшийся от широкой водной глади, быстро сгустился. Девушка с трудом различала в его пелене свою вытянутую ладонь. От сырости ей стало зябко в тонком платьице с короткими рукавами. Она поежилась, и что–то невесомо легкое, ласкающее, приятное коснулось ее рук, ложась на плечи. Вздрогнув от неожиданности, Вероника придержала за кончики тончайший золотистый платок. Туманная завеса разделилась, превращаясь в нежно-голубые цветы pазмером с суповые горшки. Они поднимались от земли на высоких черешках,изогнутых подобно лебединым шеям. Лунный свет играл маленькими радугами на созданных из влаги лепестках. Покрутившись, Вероника увидела, что туманные цветы распустились до самого горизонта. По зачарованному лугу к ней шел Валко, за ним следовал невозмутимый Сретан.

   В правой руке Вышкович держал что–то маленькое. Что именно, девушка догадалась прежде чем он раскрыл ладонь. Обручальное кольцо. Вероника чуть не прослезилась от cчастья.

   – Здравствуй, любимая, - поцеловав ее, Валко надел ей на палец золотое кольцо с крупным алмазом.

   – Tы возьмешь меня в жены? – не дожидаясь его признания, выпалила Вероника.

   – Поверь, я этого oчень хочу, - Валко будто извинился, потупил взгляд.

   – Я с радостью выйду за тебя замуж!

   – Вероника, ты можешь меня накормить? - слабо улыбнулся Вышкович.

   Его вопрос огорошил