путешествий по измерениям, с моими магическими талантами и умениями владения оружием... Словом, никому против меня несдобровать. А еще, как я понял, к моему появлению готовились чуть ли не двенадцать лет — якобы еще тогда какой-то местный пророк предсказал мое появление в этот день в этом месте. Да уж, неплохо я подгадил этим бедолагам. Даже как-то неловко.

Как выкручиваться из всей этой передряги, я все еще не имею ни малейшего понятия. Возможно, мой единственный шанс остаться в живых — это слинять при первой возможности куда подальше? Отправиться к Молотоглавым или к Болотным Псам, или вообще рвануть в какой-нибудь более цивилизованный доминион... Вот только кому я там нужен?

Наконец, когда небо на востоке уже начинает понемногу светлеть, а мой мозг окончательно кипит от переизбытка информации, мы подходим к Лисьей горе. На ее покатом склоне возвышается крепость, освещенная сотнями огней. Красиво, не спорю. Однако, с другой стороны, красота и изящество — последнее, что меня сейчас волнует.

— Мы мало кого посвятили в наш план, — доверительно произносит Конфуций, когда мы приближаемся к гигантским воротам, над которыми реют флаги: пурпурная стрекоза на серебристо-зеленом полотнище. — Только члены нашего рода и мои приближенные знают о том, что мы можем сегодня вернуться с нашим спасителем.

— Что ж, весьма... — Я долго подбираю удачное слово. — Предусмотрительно. Зачем раньше времени привлекать к моей персоне излишнее внимание, правильно?

— Именно так, о Воинственнейший. — Даже на ходу старик умудряется отвесить мне полупоклон. — И все же наш род не может не выразить вам свое почтение. Поэтому я приказал подготовить к нашему возвращению грандиознейший пир.

— Пир? — переспрашиваю я, как если бы у этого слова могло быть несколько лексических значений. — Что, прямо... сейчас?

Створки распахиваются, и мы заходим внутрь крепости. Краем глаз я вижу закованных в броню людей; на поясной перевязи у каждого виднеются ножны. В мою сторону опять летят поклоны.

— Ну разумеется не сейчас. — Я только-только успокаиваюсь, что у меня будут хотя бы сутки, чтобы придумать план действий, когда Конфуций добавляет: — Сначала вам нужно принять ванную и переодеться, чтобы предстать перед старейшинами в подобающем виде. Вы ведь не против?

Вопрос поставлен так, что у меня нет выбора. В целом, конечно, я не против ванной — но мысли о кровати с мягкой периной мне нравятся куда как больше.

— Я польщен, что вы позаботились о моем комфорте, — выдавливаю я из себя улыбку.

Мы шагаем по внутренним помещениям крепости, и я стараюсь оценивать окружающую обстановку. Залы и коридоры поражают размерами, но не более того. Мебель, драпировки на стенах, картины и гобелены, выцветшая штукатурка — все это как бы намекает на то, что это место застыло в каком-то позднем средневековье и не собирается его покидать. Впрочем, не то чтобы я сильно удивлен. Если верить Конфуцию, это в Первом — столичном — Доминионе прогресс не стоит на месте, а тут... Что тут? Окраина цивилизованного мира. Край изгнанников. На что я надеялся? На небоскреб с неоновыми вывесками и площадкой для звездолета на крыше?

Пока я отчаянно пытаюсь вспомнить, как должны выглядеть звездолеты, мой взгляд натыкается на громадное зеркало, свисающее с ближайшей стены. Такую возможность я не могу упустить, а потому крайне вежливо прошу Конфуция извинить мое любопытство — и направляюсь к отражающей поверхности.

На вскидку, владельцу моего нового тела в момент смерти было лет восемнадцать; возможно, даже двадцать, если принять во внимание, что мой подбородок и щеки облеплены темной щетиной без намека на пушок. Глаза у меня зеленоватого оттенка и самую малость раскосые, щеки впалые, на лбу виден косой рубец. Темно-русые, чуть вьющиеся засаленные волосы почти что доходят до в меру широких плеч. Мускулы, конечно, не бугрятся под одеждой, но все же имеются. Словом, вид у меня такой, как если бы я не определился: то ли мне пора объявить себя королем Гондора, то ли срочно обыскивать ближайшую помойку в поисках недопитого портвейна с тремя цифрами на этикетке. Не то, чтобы я помнил, что такое Гондор или каков на вкус портвейн — но где-то глубоко внутри себя я уверен, что сравнение уместное. Ну ничего. Рано или поздно ведь память начнет возвращаться ко мне?

— Лиара, Элейн. — Я оборачиваюсь и вижу, что Конфуций обращается к девушкам, что сопровождали нас всю дорогу. — Я отправлюсь проверить, все ли готово к пиру. Проследите, чтобы нашего дорогого гостя как следует... обслужили. — Мне кажется, или на этих словах Конфуций едва заметно подмигивает обеим девушкам? Затем старик оборачивается к юношам: — Айвор, Фан Лин — идете со мной. Мастер Измерений, — легкий кивок в мою сторону, — мы с другими старейшинами будем ждать вас в Пиршественном Зале.

— Ага... До встречи. — Я расщедриваюсь на нервную улыбку и провожаю взглядом старика и его... сыновей? Племянников? Внуков? Скорее всего, в самом начале нашей встречи Конфуций представил и себя, и своих спутников — но в тот момент я был слишком взбудоражен, чтобы слушать историю о семейных узах.

— Милорд.

Ко мне подходит одна из девушек. Она невысокого роста, но стройна — и к тому же обладает весьма миловидным, пусть и чуть хитроватым, личиком, обрамленным иссиня-черными волосами, подстриженными под каре. Почему-то я уверен, что это ее зовут Элейн.

— Я — Лиара, милорд, — произносит она с очаровательной улыбкой на лице.

«Ну да. Я не только Мастер Измерений, но еще и Мастер Интуиции, по всей видимости».

Позади Лиары становится вторая девушка — очевидно, Элейн. Та повыше ростом, ее волосы струятся по плечам золотисто-солнечными каскадами, взгляд будто бы немного напуганный, а формы... несколько более выдающиеся, чем у Лиары.

— Ванная