на чем не раз и не два обжигались его соперники. На самом деле Ермолай Осипович был хитер, как лиса, многоопытен, как старый змей, и помнил любые мелочи с точностью машины.

Поздоровавшись в перерывах между охами и вздохами, Щекин присел в тяжело скрипнувшее кресло и придал лицу выражение крайней заинтересованности.

Будылин дождался тишины и начал:

– Что же, господа, тянуть не буду. Только что я был у министра, показал ему наш «гостинец». – Он раскрыл лежащую на сукне папку, и оттуда вновь выглянули десятки черно-белых искаженных безумием лиц. – Рад он был, не скрою, как черт Святой Пасхе. «Мало мне, – говорит, – анархистов! Так теперь еще и психопаты на мою голову! Не потерплю! Не допущу!» Думал, удар его хватит, но вроде обошлось…

– Так что же насчет нового отдела, Иван Дмитриевич? – не выдержал Ларсен. – Дали добро?

– Заботами Виктора Вильгельмовича дали. Указания и благословения получены, финансы обещаны, министр лично приказал незамедлительно приступать к созданию отдела по поимке маниаков… Нет. Как-то глупо звучит. Отдела по сыску психопатов? Еще хуже. Черт! Даже название придумать – уже затея!

– Позвольте заметить, – вмешался Ларсен, – что если мы собираемся создавать отдел с научным подходом, то и название должно это отражать. Предлагаю назвать по букве греческого алфавита – отдел «Пси».

– Отдел «Псих»? – Щекин приложил ладонь к большому отвислому уху и демонстративно поморщился.

– Отдел «Пси»! – нарочито громко повторил Ларсен, выпрямившись, словно проглотил аршин. – Вы, Ермолай Осипович, и в первый раз отлично расслышали!

– Ладно, будет вам, господа! – примирительно поднял руки Будылин. – Господь с ним, с названием. Название приложится, было бы дело. Тут есть задача поважнее, затем я и хотел прежде знать ваше мнение.

– Прежде чем что, Иван Дмитрич? – поинтересовался Щекин.

– Прежде чем назначу начальника в новый отдел. И ошибиться тут никак нельзя. Министр меня тоже без «гостинца» не отпустил, вот, полюбуйтесь! Отдел еще не создан, а первое дело для него – пожалуйста, не завалялось! – Он извлек из папки страницы рапорта и протянул своим помощникам.

Ларсен поправил пенсне на ястребином носу, взял листы на отлет и принялся сосредоточенно изучать, после чего передал терпеливо ожидавшему Щекину.

– Ну как вам? Информация уже дошла до самого государя! Вообразите, как накрутили хвост министру внутренних дел и что он с нами сотворит, случись нам сесть в лужу!

– Отрезанные головы, извлеченные глаза… Чертовщина какая! – ворчал старый чиновник, прищурившись, разбирая почерк. – Это анатомический театр какой-то, а не убийство. Тут, Иван Дмитрич, с кондачка действовать нельзя. Начальника нужно брать с огро-о-омным опытом, – важно протянул он. – Чтобы знал службу с самых низов.

– Агент Гаубе отлично подойдет, – перебил его Ларсен. – Опытный сыщик. Он работал в экспериментальном физиогномическом отделе у Петра Аполлоновича. И образование у него как раз медицинское. Гаубе – дворянский род, небогатый, но известный своей честностью…

– Известный своей честностью и тем, что их матушка в девичестве звалась Ларсен, вашего батюшки двоюродная сестра, – ехидно продолжил Щекин. – Что же это вы, Святослав Францевич, немецкую родню на государственное жалованье подтягиваете? Присосаться, так сказать, к казенной титьке?

– Да как вы… – Ларсен побледнел, вскинул брови, и все его сухое, жилистое тело едва рефлекторно не приняло боксерскую стойку. – Феликс – талантливый сыщик и при этом медицинский специалист! А остальное тут вовсе ни при чем!

– Ваш Гаубе завалит все дело! Он же только с кадаврами в морге общий язык может найти, а тут нужно людьми руководить! – не унимался Щекин.

– Довольно! – Будылин попытался успокоить надвигающуюся бурю. – Святослав Францевич, вы правы насчет медицинского образования, оно бы, конечно, пригодилось, но Гаубе действительно трудно сходится с людьми, он хорош в одиночной работе. – Он развернулся к Щекину, который немедля придал своему бугристому лицу невинное выражение. – А вы, наверное, хотели предложить нечто весьма полезное?

– Безусловно. – Старый сыскарь подобрался и закивал. – Пантелей Черных, с огромным опытом работник. Всю жизнь на Сенной площади. Скажите, где еще встретишь помешанных и психопатов? Пантелей с посыльного начинал, я много лет его знаю. Есть у него талант – людей понимает и человеческую натуру знает досконально. Вот это дар от Бога, знание души человеческой, а не вся эта заумь немецкая!

– Черных?! – Ларсен отрывисто и зло рассмеялся, так что ему пришлось поправить пенсне. – Он же, простите, лапоть неотесанный! Три класса гимназии и школа городовых! Ему же предстоит маниаков ловить, а не карманников на Сытном рынке. Изощренная психика душевнобольного – это сложная и тонкая вещь. Разобраться в ней может только образованный человек с современным складом ума, а не Черных, от которого водкой все время несет. И нос у него такой же сизый, как у вас!

Ларсен победоносно указал пальцем на нос старого сыщика, который действительно цветом напоминал спелую сливу. Уязвленный Щекин негодующе затряс брылями и перешел в контратаку:

– Молодой человек! Да будет вам известно, что я потерял здоровье на государственной службе! У меня скверный обмен веществ! А водку я, по настоянию докторов, и вовсе почти не пью уже много лет!

Будылин не смог больше выдерживать происходящее и с резким звуком захлопнул папку, заставив спорщиков замолчать и удивленно обернуться.

– Довольно на сегодня, я думаю, – подчеркнуто спокойно произнес он в наступившей вдруг тишине. – Господа, спасибо вам за ваше мнение. А теперь прошу простить, время уже позднее и голова от ваших криков гудит, как колокол.

Ларсен, выдержав секундную паузу, поднялся из кресла, сухо попрощался и попятился к двери, стреляя взглядом в Щекина. Дождавшись, пока тот выйдет, чиновник покачал головой, встал, отчаянно скрипнув креслом, и тоже направился к выходу, продолжая тяжело вздыхать и качать головой.

Будылин дождался, пока стихнут его шаги и ворчание на лестнице, аккуратно собрал бумаги и, заложив руки за спину, принялся прохаживаться по кабинету взад-вперед. Сыщик досадовал на свою ошибку и на забытое обещание самому себе – во избежание подобных инцидентов не сводить своих помощников вместе на расстояние пистолетного выстрела. Удивительным образом двое лучших сотрудников, по отдельности – светлые умы и рассудительные профессионалы, оказавшись рядом, вели себя как кошка с собакой. Он остановился и сокрушенно потряс головой. Нет, конечно же, такие решения нужно принимать только самому и самому нести ответственность за последствия. Он еще раз вздохнул и обратился к стеллажу с полицейским архивом. Будылин осторожно провел пальцем по ряду корешков, словно опасаясь разбудить чудовищ, заключенных в туго набитые папки и пухлые тома закрытых уголовных дел. Чего тут только не было: братоубийства, предательства, самые ужасные проявления человеческой алчности, похоти и злобы. Хватило бы на сотню древнегреческих трагедий. Он с трудом вытащил с полки один из томов