Основной банк, с которым я имел дело — отделение банка Barclay′s в Кустовом, кстати именно британский, приветливо распахнул свои тяжёлые двери из морёного дуба, впуская в мир финансов.

— Аркадий Ефимович, моё почтение, — утром заместитель управляющего, Леонид Сергеевич, прохаживался по залу и по-приятельски поздоровался со мной.

— Добрый день.

— С чем пожаловали?

— Хочу снять сбережения.

— Все? — искренне расстроился банкир, который традиционно любил, чтобы деньги у него оставляли, а не снимали.

— Все. Но не насовсем. Часть отдам родственникам, а часть положу прямо сейчас на вновь открытый счёт. Я видел на стенде, у вас можно оформить закрытый депозит?

— Да. Отменный банковский продукт, — просиял он, — снятие затруднено, личность держателя счёта засекречена, может быть раскрыта только по запросу за подписью лично министра внутренних дел вольного города. У нас приезжие любят пользоваться такой функцией.

Заместитель явно имел в виду тех, кто бежит из империи в Кустовой и достаточно при этом цивилизован чтобы не хранить честно стыренное свои сбережения под подушкой. Банковская система защищала своих клиентов, в том числе не только от полиции, но и как в моем случае, от родственников.

— А ещё я хочу взять ипотечный кредит.

— О! Моё почтение! Сейчас позову Илью, а то его на месте нет, убежал курить.

— Пусть себе человек докурит, я пока пойду в кассу.

Я действительно снял пятьдесят тысяч с основного счета и запасся выпиской по этому поводу.

В зале взял конверты и подписал — сорок пять тысяч, а второй оставил пустым, раскинул пятьдесят тысяч на две неравные части — на сорок пять и пять.

Кроме того, у меня на второстепенном счёте, к которому я прибавил наличность из сейфа в офисе — скопилось почти двадцать семь тысяч. Деньги зарабатывались в основном на китайцах, также сюда входила часть бывших Баклановских накоплений, сама по себе адвокатская деятельность работала в фоновом режиме, малый доход — малый расход.

Со второго тоже снял, но получившиеся суммы с теми конвертами не смешивал.

Потом завёл себе закрытый депозит, куда поместил шестнадцать тысяч, взял об этом договор и квитанцию о внесении, после чего направил стопы к ипотечному инспектору.

— Здравствуйте. Леонид Сергеевич сказал, что он смог заинтересовать вас ипотечным кредитом? — поздоровался банковский служащий.

Подстраиваясь под ситуацию, кивнул. Зам, конечно, меня не агитировал. Я, что называется — «сам пришёл», но зачем рушить чужую легенду?

— Да, он очень интересно рассказал, — поддержал версию заместителя. — Расскажете, какой нужен первоначальный взнос, какой комплект документов. Процент, программы? Можем ли мы прямо сейчас заявку составить?

Илья просиял, ведь сказанное мной было из разряда реальных клиентов, а не тех, кто «просто посмотреть».

Я неторопливо продирался сквозь его ответы и комплименты о том, как я хорошо разбираюсь в теме, на которые отвечал многозначительно — мол, я же адвокат!

Получается, что для покупки дома или квартиры на вторичном рынке (продажи от застройщика тут не водилось, зато был кредит на строительство) достаточно двадцати процентов стоимости жилья.

По ценам он меня тоже сориентировал — дом или квартиру для одного человека или бездетной семейной пары в Кустовом можно купить, начиная от трех с половиной тысяч. Можно и дешевле, но качество падает по экспоненте.

Верхнего предела, само собой, не существовало, иные особняки торговались и за несколько миллионов, но такой уровень — это уже предмет зависти, а не реального разговора.

У банка был свой «копир», то есть то, что у нас называлось ксерокс (хотя, как раз-таки ксерокс — это название торговой марки, а не изделия, но Предок бы с ним), который банк задействовал для формирования комплекта документов от клиента.

Илья при помощи копира снял кучу копий моих документов и оформил от моего имени заявку на покупку жилья в пределах от четырёх до семи с половиной тысяч рублей.

Ставка по кредиту, всего четыре с половиной процента годовых — была объяснима тем, что местный мир не страдал от инфляции и основные валюты мира не спешили обесцениваться. Правда, тут и ничем не обеспеченные деньги никто не торопился печатать и фондовых бирж с прочими инструментами и махинациями — пока не водилось.

Максимум — это биржа имени Кротовского, которая торговала вполне осязаемыми макрами.

Высунув язык от напряжения, Илья заполнял все формуляры, когда я вывалил на него следующую особенность сделки со мной.

— Поговорим про способ оплаты ипотечных платежей.

— Конечно, сейчас расскажу! Приходите к нам в банк, не позднее даты в графике и вносите в кассу нужную сумму, — простецки улыбнулся банковский служащий. — Но лучше приходить за день до даты, тут в последний день бывает очередь! Время потеряете.

— Нет. Вот у меня закрытый счет, смотрите документ.

— Таааак, — протянул он, одновременно бегло прочитывая текст и цифры.

Убедившись, что он впитал сведения, продолжил:

— Делаем повторяемое акцептованное распоряжение о снятии с закрытого депозита суммы в оплату очередного ипотечного платежа. И так каждый месяц на протяжении двенадцати лет с возможностью досрочного погашения в любой момент.

— Но… — он дважды как-то растеряно моргнул и посмотрел на меня очень озадаченно, — Вы же понимаете, Аркадий Ефимович, что у Вас тут суммы заведомо достаточно, чтобы купить жильё напрямую, наличными, без всяких фокусов и ипотек?

— Понимаю, — вздохнул я.

— Тогда зачем это всё? — он в недоумении развёл руки над документами. — Зачем Вам кредит в семь с половиной, если на счёте, из которого Вы будете гасить, сразу лежит шестнадцать полновесных тысяч.

— Надо! — я сделал приглашающий жест, чтобы он наклонился поближе и заговорил шёпотом. — Скромничаю! Чтобы избежать вопросов фискальной службы. Мол, откуда у бедного бывшего студента наличные, чтобы купить квартиру? А заплатил ли он с этой суммы налоги?

— Ну, может, родственники дали, — неопределённо пожал плечами он, но