Бог стоящий напротив качнул головой.

— Что смотрите, как побитые шавки? Вам дали выбор. Одарили великой честью, стать воинами моей армии. Согласитесь — будете править многими мирами. Откажетесь и умрёте, а я пожру вашу силу.

Оболенский крутанул правый ус и вкрадчиво уточнил.

— А ты всегда лично вербовкой новых солдат занимаешься? Никого более подходящего для такой работы не нашлось?

Бронзовокожий перевёл взгляд на князя и мрачно хмыкнул.

— Умный смертный? Ты будешь забавно смотреться среди воинства моих конструктов. Я даже сохраню тебе разум, чтобы ты всё осознавал и нескончаемо мучался. Будет забавно.

Пока тот говорил, я пытался оценить потенциал его мощи. Из-за искажённого фона, это было сложно. К тому же аура обеспечивала дополнительный маскирующий эффект.

Если у этого бога полноценная «искра» или мощь напоминающая способности Найхвы, дело пахло кишками циклопа. Золотоволосая пока толком не обучена, моя божественная суть достигла максимум трети от прежнего объёма, а Гифер до конца не восстановился. Конечно, ещё есть Оболенский и Прохор, но их эффективность будет сильно зависеть от манеры боя, которую выберет мускулистый пижон, одетый лишь в белые полотняные штаны.

Сам он, поняв, что мы не спешим реагировать и умолять позволить служить ему, сделал шаг вперёд.

— Вы что, не понимаете? Ваш мир обречён. В любой момент сюда могут заявиться те, кто пожелает взять его под свою руку. Я смогу защитить. Дать знания, которые позволят добраться до иных миров и увеличить силу. Стать сильнее врагов.

Осознав, что идея с анализом его энергетической структуры, полностью лишена перспектив, я сделал ход в беседе, решив немного сместить акценты.

— Здесь была римская богиня. Минерва. Что с ней стало?

Тот моргнул и уставился на меня. То ли прикидывал, откуда мне это известно, то ли размышлял, что ответить. В конце концов, заговорил.

— Отказалась служить и проиграла свой бой. Я бы с радостью оставил её в живых — она наверняка родила бы сильных детей, из которых выросли отличные воины. Но это тупое животное предпочло умереть, не дав спасти себе жизнь.

Говоря про детей, скользнул взглядом по фигуре Найхвы и та передёрнула плечами, после чего язвительно заявила.

— Даже не думай. Ты мерзкий. А у меня уже есть избранник.

На последней фразе, выразительно глянула в мою сторону, а стоящий напротив бог ощерился в хищной улыбке.

— Ты глупа, дитя океана. Если откажетесь присягнуть на верность, я убью твоего римского божка, а тебя возьму силой. Ты станешь рожать с такой частотой, что позабудешь каково это, жить без моего ребёнка внутри.

Сандал яростно рыкнул, а Оболенский скорбно вздохнув, покачал головой.

— Какой пренеприятнейший типаж. А у меня ведь только начало складываться хорошее мнение о богах.

Нньом внезапно расхохотался. Потом впился взглядом в патриция.

— Забавный человечишко. Пожалуй, я дам тебе ещё один шанс сохранить своё тело и возвыситься.

Помрачнев лицом, сразу же продолжил.

— Что до моего настроения, я бы посмотрел, как изменился ты, оказавшись заперт внутри куска пространства, где абсолютно ничего нет. Первое время меня развлекали смертные, но этим убогим постоянно нужна еда, а её там не было.

Презрительно сплюнув на землю, продолжил.

— Пару самых умелых женщин я подпитывал своей силой, но и они в конце концов сдохли. До последнего умоляли меня спасти их жизнь и поделиться кровью. Наивные тупые животные.

Занятное у него было отношение к собственным последователям. Не самое располагающее, я бы сказал.

— Мерр-р-рзкий бог!

Сандал, который кружил над лесом не удержался от высказывания и судя по лицу Нньома, тот его слов не расслышал. А судя по тому, что ни разу не повёл взглядом в сторону призрачного дракона, то и не видел. Уже неплохо.

Ещё один факт — несмотря на все угрозы, он по-прежнему с нами говорил. То есть не был на все сто процентов уверен в своей силе и тоже присматривался. Скорее всего накладывалось и долгое отсутствие общения. Если он провёл десятки лет в полном одиночестве, то желание беседы было вполне объяснимо. Богам тоже требуется социальная жизнь.

Рядом со мной с присвистом выдохнул Гифер. Наклонив голову набок, смерил взглядом исполина с бронзовой кожей и озвучил своё мнение.

— Даже мы относились к смертным лучше, чем ты. Как таким вообще можно поклоняться?

Слова вызвали у нашего собеседники новый приступ взрывного и короткого смеха.

— Да они боялись любого из нас до дрожи в коленях. И были готовы на всё, лишь бы мы проявили немного благосклонности.

Причмокнув языком, мечтательно добавил.

— Человеческие жертвоприношения, сочные и нетронутые девственницы, жизни детей. Этот жалкий скот отдавал нам всё, чего бы мы не пожелали. Понимали, что лучше пожертвовать сотой частью своего народа, чем сдохнуть всем.

Надеюсь пантеон этого полуголого копейщика был отклонением от правил и в остальных мирах их скопления боги были более адекватны. Потому как говорил он вполне уверенно, да и никакого смысла лгать, не было. Хотя я и не представлял, как так можно относиться к смертным. Они слабы, да. Но на то мы и боги, чтобы защищать и направлять. При необходимости, ещё вмешиваться и исправлять. Но как правило, в теле аватара, чтобы не вносить дополнительной смуты.

Найхва скривила лицо в омерзении и скорее всего желала что-то сказать, но я успел первым. Пока ещё шла беседа, стоило выудить из него максимум доступной информации. К тому же, Мьёльниру, который отделил от себя часть каменной плоти и переведя её в призрачный вид, отправил в сторону, требовалось время. Заложенные в артефакты плетения, работали в Пробоях лучше всего. Поэтому мы и пустим их в дело, когда дойдёт до открытой схватки. Пока же нужно дать спутнику время. Работать, не привлекая внимания и не вливая в готовые оттиски силу, непростая задача.

— Ты в курсе, что наш мир уже застолбил для себя Дом Нахелар?

Мой вопрос на момент вверг божество в ступор. И если я верно понял выражение, что мелькнуло в глубине его глаз, он не имел никакого представления о том, что собой представляет этот самый Дом.

Впрочем, этот фавн с божественной силой, не слишком долго размышлял над ответом.

— Какая мне разница, кто там собирается присоединить ваш жалкий мирок. Сейчас он ничейный — я не почувствовал ни метки, ни охранных печатей. А значит, могу взять его по праву силы.

Как только он закончил говорить, в воздухе зазвучал бас Оболенского.

— Послушайте, милейший любитель убивать и насиловать, а как вы угодили в своё заточение?

Тот лишь оскалился в улыбке.

— Думаешь обидеть меня этим? Я не люблю сам факт убийства. Что такое, жизнь смертного? Пустышка. Ноль. Она не имеет никакой ценности. Но вот страх, что эти ничтожества испытывают в процессе. Он ни с чем не сравним. Слаще него только ужас умирающего бога, что мнил себя бессмертным, а теперь подыхает от удара моего копья. Но богов мало, а смертных много.

Я уже сформировал в голове следующий вопрос, но Нньом неожиданно продолжил.

— А их женщины? Как извиваются эти куски мяса, когда понимают, что сразу после того, как я получу удовольствие, умрут? Как стараются и умоляют продолжить. А та боль, с которой они отдают детей? Скорбь, слёзы и ненависть почти всех взрослых к самим себе. Особенно, если убивать тех, прямо на глазах у толпы. Тебе не понять, смертный. Никому из вас. Для такого надо родиться в моём мире и всё прочувствовать.

Найхва отступила назад, коснувшись своим плечом моего и заметил, как подозрительно блестят глаза богини. Если я с трудом сдерживал рвущийся изнутри гнев, который требовал немедленно напасть на этого внебрачного сына Эребуса и Хаоса, чтобы забрать его жизнь, то вот в глазах девы стояли слёзы.

Заметив мой взгляд, золотоволосая поджала губы, сразу же отступив ещё дальше, мне за спину, чтобы я не мог видеть её лицо. А рядом вновь прозвучал голос Ратибора.

— Вы так и не ответили на вопрос, милейший. Как вы попали в своё заточение? Не знаю, как остальным, а мне крайне интересно послушать эту занимательную историю.

Если я верно помню, то раньше кавалергард не использовал слово «милейший». А тут оно прозвучало в двух его вопросах подряд. Да и тон у князя был странным. Настолько приторный, что если бы не бас и собственно, вид самого Оболенского, я решил, что говорит совсем другой человек.

Вот Нньом оскалил зубы в насмешливой ухмылке.

— Хочешь поболтать, чтобы прожить чуть подольше? Так