Когда мужчины вышли, все три девушки разом выдохнули.

— Ну и что вы скажете? — спросила Татьяна.

— Что у нашей Оксаны есть шанс, — ответила Маша, хотя после своих же слов на душе заскребли кошки.

— Да-а-а-а, — многозначительно протянула Лидочка. — СамЭц, что тут сказать. Девчонки, а вы не заметили, есть у него кольцо на пальце? Чего-то я затормозила, не глянула.

Маша и Татьяна пожали плечами. Потом обе, не сговариваясь, молча вышли из приемной.

— Я в кафешку, а ты? — Спросила Татьяна, когда они дошли до ее кабинета.

— С тобой. Только забегу к себе, сумку возьму и в туалет.

— Давай, я тебя на крыльце жду.

Мария пришла к себе, прижалась спиной к двери и закрыла глаза. Она снова вспоминала Кирилла. Она не могла сказать, что с ней происходит, такое было впервые. Ее кидало то в жар, то в холод, на щеках горел лихорадочный румянец. Ну не красавец же, но все равно он с первого взгляда влез в ее голову и там остался насовсем. И сердце билось, как заполошное, не желая успокаиваться. Немного придя в себя, отдышалась, дала себе установку выбросить Кирилла из своей головы.

— Тьфу ты, как маленькая девочка, увидела смазливое лицо и растаяла, — бурчала про себя Мария. — Кто он и что я такое. Он на меня даже не посмотрит. Ну и что, что ручку поцеловал, так он всем целует. А ты уже нафантазировала себе, дурында.

Она взяла куртку, сумку, по дороге зашла в туалет, умылась холодной водой, вышла на крыльцо. Татьяна уже ждала ее.

Сделав заказ, девушки вернулись к обсуждению приезда столичного гостя.

— Интересно, что нам ждать? — Начала Татьяна. — У кого-бы узнать, что он за птица такая. У тебя в Главном есть кто-нибудь знакомый, чтобы позвонить? — Маша отрицательно покачала головой. — Вот и у меня нет. Был один одногрупник, да его турнули оттуда. Надо будет у Мишки спросить, у него везде есть связи. А вот и он, на ловца, как говориться, и зверь, — Татьяна махнула рукой Сорокину, который вошел в кафе.

— Привет, — он уселся к ним за столик. — Какие новости?

— Ты где был? — спросила Татьяна.

— Да по своим источникам ходил. А что?

— Москвич уже здесь. Ты случайно такого Карасева Кирилла Олеговича не знаешь? Или кому позвонить туда, чтобы узнать о нем?

Сорокин задумался, закатил глаза, вспоминая свои московские связи, потом просиял и сказал:

— О, знаю кому можно позвонить.

Он достал телефон и уже через минуту бойко разговаривал с неизвестным девушкам собеседником. Проговорив около десяти минут, Сорокин попрощался, дал отбой:

— Ну что, девушки! Карасева послали к нам на разведку, посмотреть на личный состав. Я так понял, что ожидается чистка наших рядов. Будут менять концепцию, ну это вы уже знаете. А что до Кирилла, то он женат, есть сын. Его перевели по знакомству откуда-то в Москву недавно, меньше года назад. Говорят, скользкий тип, с ним надо осторожно, себе на уме. И любит гулять по девочкам, так что держитесь, красотки, — и Михаил подмигнул подругам.

— Да мы то что, — ответила Татьяна. — На него Оксана уже планы построила, себя за него замуж выдала и с ним в Москву переехала. А мы ей вслед платочками с перрона помашем.

— Да-а-а, улыбаемся и машем, — тихо проговорила Мария. — Я бы, провожая ее, двумя платками махала.

И все засмеялись. После обеда они вернулись в редакцию, разошлись по своим рабочим местам. Маша вспомнила, что забыла предупредить Звягинцева, что хотела на завтра отпроситься, чтобы отвезти маму в санаторий. Она из своего архива по внутреннему телефону позвонила ему в кабинет. Телефон не отвечал. Звонить на мобильный по такому вопросу она не стала. Она прошла в его приемную, чтобы узнать у Лидочки, собирался ли Михаил Ильич сегодня еще возвращаться, что она не успела даже начать говорить, как открылась дверь и вошли Звягинцев и Кирилл. Оба выглядели довольными, сытыми. Кирилл подошел к Маше, снова молча взял ее руку и поцеловал, улыбнулся. Маша забыла, зачем она пришла, но ее в сознание вернул голос Звягинцева, который выяснял у Лиды какой-то вопрос.

— Маша, ты что-то хотела? — обратился к ней главред.

— Да, я хотела отпроситься на завтра, на весь день. Маму надо отвезти в санаторий.

— Как поедете?

— Да на автобусах, с пересадкой. Иначе никак, — пожала плечами Мария.

— Возьми нашу редакционную машину, я позвоню Олегу, чтобы тебя свозил. Нечего маму мучить пересадками. И на машине быстрее получится. Как она в общем?

— Сегодня получше, вчера маялась. Надеюсь, что санаторий пойдет на пользу.

— Передавай Маргарите Ивановне привет. И возьми Олега.

— Спасибо, — Мария не ожидала такого и была приятно удивлена.

Кирилл все это время стоял рядом с ней и с интересом разглядывал девушку. Он был выше ее почти на голову, нависал над ней, от чего Маша чувствовала себя неуютно. Он стоял так близко от нее, что она улавливала тонкий запах очень дорогой туалетной воды, которая была очень приятной и впитывалась в Марию, втекала теплой будоражащей волной. Она поспешила уйти к себе в архив, закрылась там и подошла к зеркалу. Лицо пылало, глаза лихорадочно блестели, руки подрагивали.

«Дура ты, Машка! — снова ругала себя девушка. — Он женат, какие могут быть мысли о нем. Забудь!».

В это время позвонил ее телефон. Звонил редакционный водитель Олег Минаев, с которым она договорилась о поездке на завтра. Пока разговаривала с ним, немного успокоилась. До вечера она просидела в своем архиве. Даже Татьяна к ней не приходила. Вечером она с колотящимся сердцем пошла домой. Всю дорогу она вспоминала Кирилла.

«Надо с ним быть осторожным, — вспоминала она слова Михаила. — И вообще надо выбросить его из головы. Он женат и есть сын. Он приехал и уехал, а мы остаемся здесь. Нечего всякой ерундой забивать голову. Кто мы для него? А я? Он женат, женат, женат. Не думать, не думать». Но предательское сердце стучало все сильнее и краска заливала ее лицо.

Глава 4

Кирилл Олегович Карасев чуть больше года назад перевелся по блату в московский головной офис одного из самых известных издательств страны. Он был молод, в прошлом году ему исполнилось 25 лет, которые он шумно отметил со своими друзьями так, его на долго запомнят.

После окончания журфака он, пользуясь связями своего отца, устроился в местную редакцию на должность выпускающего редактора, перешагивая через головы многих достойных на это место людей, чем вызвал к себе волну негатива.