— Верно.

— Где он разбился?

— На выезде из Бристоля к автомагистрали.

— Что произошло с машиной?

— Ты о чем?

— Не осталось ли личных вещей?

— Там был только остов.

Я продолжил:

— У Алекса имелся банковский счет?

— Да.

— Снял он какие-то деньги перед исчезновением?

— Половину.

— Сколько там было?

— Пять тысяч фунтов.

— И все?

— И все.

— Ты проверяла его счета?

— Регулярно — но это было бессмысленно. Алекс оставил свою карточку, когда ушел, и, насколько мне известно, не подавал заявления о ее замене.

— Была у него девушка?

— Да.

— В Бристоле?

Мэри кивнула.

— Она все еще там?

— Нет, — ответила Мэри. — Ее родители живут в северной части Лондона. После исчезновения Алекса Кэти вернулась к ним.

— Ты с ней разговаривала?

— После похорон нет.

— Ни разу?

— Алекс был мертв. Нам не о чем было говорить.

Я выдержал паузу. Пусть снова соберется с духом.

— Они познакомились в университете?

— Нет. На вечеринке, ради которой Алекс приехал в Лондон. Когда он вернулся в университет, она последовала за ним.

— Чем она занималась?

— Работала официанткой в одном из ресторанов рядом с университетом.

Я записал ее адрес. Придется сочинить правдоподобную историю, если понадобится ей звонить. Алекс погиб больше года назад.

Мэри, словно прочитав мои мысли, спросила:

— Что ты ей скажешь?

— То же самое, что и всем остальным: ты попросила меня уточнить последние действия сына. В этом есть доля правды. Ты хотела бы их знать.

Она кивнула:

— Да, хотела бы.

Мэри встала и подошла к комоду в гостиной. Выдвинула ящик и достала оттуда перехваченный резинкой конверт. Поглядела на него, потом задвинула ящик, вернулась и положила на стол передо мной.

— Надеюсь, теперь ты видишь, что это не шутка. — Она продемонстрировала мне содержимое конверта.

Я пододвинул его к себе, и Мэри проводила деньги взглядом.

— Как думаешь, почему Алекс взял с собой так мало наличных?

Она подняла взгляд от конверта и на несколько секунд погрузилась в свои мысли, словно в последний раз взвешивая все, что просила меня сделать и, как ей казалось, она видела.

Я повторил вопрос:

— Почему он взял так мало денег?

— Не представляю. Может, ему не выдали больше за один раз. Или этого было достаточно, чтобы устроиться на новом месте. — Мэри оглядела комнату и негромко вздохнула. — Право, я не понимаю многих поступков Алекса. У него была хорошая жизнь.

— Может, она ему наскучила?

Мэри пожала плечами и опустила голову.

Я поглядел на нее и понял, что здесь две тайны: почему Мэри сочла, что видела Алекса живым через год после его смерти, и, главное, почему Алекс все бросил?

В его маленькой комнате на стенах висели музыкальные афиши. На полках стояли учебники по усложненной программе средней школы. В углу телевизор, рядом с ним кассетный видеомагнитофон, на нем стопка старых кассет. Я перебрал их. Алекс предпочитал боевики.

— Он очень любил кино.

Я повернулся. Мэри стояла в дверном проеме.

— Да, вижу. У него хороший вкус.

— Думаешь?

— Несомненно. — Я показал ей кассету «Умри трудно». — В восьмидесятых я был подростком. Это мой любимый фильм.

Она улыбнулась:

— Пожалуй, вы бы с ним поладили.

— Определенно поладили бы. В прошлом году я смотрел этот боевик, наверно, в пятидесятый раз. Лучший антидепрессант, какой только есть на рынке.

Мэри снова улыбнулась, осмотрела комнату и остановила взгляд на одной из фотографий Алекса. Глаза ее потускнели, улыбка исчезла.

— Тяжело оставлять все в прежнем виде.

— Знаю, — кивнул я.

— Ты тоже так чувствуешь?

— Да, — ответил я. — Именно так.

Мэри взглянула на меня с благодарностью, словно для нее было облегчением узнать, что она не одинока. Я посмотрел в дальний угол, где у стены стояли два шкафа.

— Что в них?

— Одежда, которую он оставил.

— Можно взглянуть?

— Конечно.

Я подошел к шкафам и открыл дверцы — несколько старых рубашек и отдающий затхлостью костюм. Я отодвинул их в сторону и увидел фотоальбом и книги.

— Это все Алекса?

— Да.

Я раскрыл альбом, из которого высыпалось несколько снимков. Я поднял их с пола. На верхней были Алекс и девушка, видимо, его подружка.

— Это Кэти?

Мэри кивнула. Я отложил фотографию и просмотрел остальные. Алекс и Мэри. Мэри и Малькольм. Малькольм с Алексом у стоянки автофургонов. Оба в шортах, сидят с бутылками пива у дымящегося барбекю.

— Ты сказала, они были близки.

— Верно.

— Не думаешь, что Малькольм что-то вспомнит?

— Можешь попробовать, но, боюсь, это пустая трата времени. Ты видел, какой он. — Она оглянулась через плечо и прошла в комнату. — Иногда мне казалось, что они что-то от меня скрывают. Я возвращалась домой, они разговаривали, а когда входила в комнату, умолкали.

— Когда это было?

— Пожалуй, незадолго до исчезновения Алекса.

— Перед самым исчезновением?

Она нахмурилась:

— Возможно. Прошло много времени. Но что-то их явно тревожило.

Я снова вгляделся в фотографию Малькольма с Алексом. Этот человек знал Алекса лучше всех, но ничем не мог мне помочь.

Я уехал от Мэри после полудня. Движение на автомагистрали было плотным: машины тремя рядами медленно ползли к центру города. Вместо сорока пяти минут к дому Кэти в Фенсбери-парке пришлось тащиться по Лондону два часа. Я остановился перекусить, а когда еле-еле полз по Хаммерсмиту вдоль излучины Темзы, съел бутерброд. И только в начале третьего добрался до места.

Я запер машину и пошел по дорожке. Дом был желто-кирпичным, на одну семью, со множеством елей во дворе и маленьким газоном. Снаружи стояли «мерседес» и «микра». Открытый гараж был забит хламом — в ящиках, прямо на полу и на полках лежали запчасти и инструменты. В гараже никого не было. Когда я снова повернулся к дому, в окне дернулась занавеска.