порталы сразу возле входа не появлялись. Людям приходилось пройти по помещению-коридору-лестницам с высокой радиационной активностью. А уже перед порталом снять все это.

Одно радовало, что эти жилеты потом понесет другая смена, а не я. Все-таки такой вес мне не по силам. Да и не горел я желанием таскать из туда-сюда.

— А че, без них никак? — не унимался Саша, когда я начал вытаскивать один жилет за другим. — У меня юнцы-то худенькие, еще не матерые.

— Твои проблемы, — я недовольно посмотрел на каждого из одаренных, фыркнул и… даже не подумал перестать вытаскивать защиту. — Если кто-то сложится прямо здесь под весом жилета, то есть ли смысл брать такого с собой в подземелье?

— В подземелье? — заулыбался мужик. — Ты уверен, что по ту сторону этого дерьма темная пещера? Ты хоть раз был там?

— Нет, — я пожал плечами, вытащил последний жилет и бросил его под ноги одаренному. — И знать не хочу. Мир все четко распределил, каждый занимается своим делом.

— Только ты не знаешь, что творится вне твоей сраной станции, — злобно пробасил Мощный, брызжа слюной. — У тебя была семья? А? — и, не дождавшись ответа, мужчина продолжил, подхватив с пола жилет. — А у меня была! Все сдохли, понимаешь?

— Нет, не понимаю, — я пожал плечами, проворачивая ключ в замочной скважине. — У меня никогда не было родных и близких.

— Бедный мальчик, — продолжил одаренный. — А ты знаешь, каково это, когда тебя собственная девушка пытается сожрать? Когда перед глазами мелькают буквы, в голове чужой звук, а ты не знаешь, как убраться подальше от этой зубастой твари!

Общаться с одаренными было определенной прелюдией системы. Она, как мне казалось, была избирательна. Каждый НПС, которого я знал и кто был в сменах, не имел семьи. Точнее, не был женат, похоронил в свое время близких и все в том же духе. Как будто она уберегла наши нервы, впустив в свой цикл закономерностей.

Мне было проще. И я это знал. Нет, конечно, я понимал, сколько друзей вне «новой» санитарной зоны я потерял. Тем более что я допускал одного из старых знакомых в портал первой категории. Но… у меня словно вырезали пункт — жалость.

Люди умирали каждый день, и, если я начну их жалеть, то ровным счетом ничего не изменится.

— Ты чего завис, робот? — усмехнулся Саша. — Что, эмоции появились?

— Сколько бы ты ни выделывался, — парировал я. — Ничего не изменится. Можешь ныть дальше, как тяжела твоя жизнь, можешь забиться в угол и сдохнуть, мне все равно, — я отвернулся от одаренных и пошел дальше по коридору, высматривая помещение А-321. — Попытка вывести меня на эмоции такая же глупая, как и твое желание пройти туда, куда тебя не пустят.

Больше я никому ничего не говорил, как и бригада. И не стал дожидаться, пока все накинут жилеты. Просто пошел, стараясь не тянуть время. Которого и без того было мало.

Единственное развлечение, которое у меня было, — это сон. И большего, увы, я уже и не хотел. А эти клоуны оттягивают время, в котором я бы увидел для себя что-то новое. Что-то внутри своей фантазии.

В скором времени мы подошли к невысокой, стальной двери. Вес которой был минимум тонна. Снял замок, который больше был для красоты. Провернул два больших штурвала, которые плотно закрывали дверь, и… открыл ее. Не сразу, конечно, все же сила во мне прежняя, человеческая, но мне сразу стало как-то не по себе.

В лицо ударил поток свежего воздуха, чего попросту не должно было быть. Откуда в герметичной части атомной станции, свежий, уличный ветер?

Прибор, который все это время висел на моем поясном ремне, противно пискнул, сообщая мне об излучении, но, на удивление, стрелочка на экране ничего не показала.

— Странно, — пробормотал сам себе под нос, щелкая пальцем по экрану. — Ты чего это работать не хочешь?

— Ты там сам с собой разговариваешь? — оживился подошедший Саша. — Вам система таблетки от психических заболеваний не выдает?

Я повернулся к мужчине, снисходительно посмотрел на его попытки вновь меня задеть и промолчал. Мне было достаточно, что он «пыхтел» под тяжестью жилета, как и остальные бедолаги.

А затем, еще раз сверившись с бумагой в моих руках, скомандовал идти за мной.

В полумраке переходного коридора прибор так и не заработал. Пройдя пять метров дальше, почти в кромешной темноте я увидел где-то вдали свечение, причудливого, голубоватого оттенка. Это означало только одно, где-то там, впереди, светится портал.

Жаль только, что Удача так и не просканировал территорию. Да и свет не включил… есть у нас негласное правило, в месте, где открывается и уже созревает подобная аномалия, включать свет.

Не хочется как-то разбить голову и переродиться в вонючем сортире. Боль-то мы испытываем, но только в момент смерти. А затем не помним ее.

Я умирал два раза. И два раза по собственной ошибке, но сейчас не об этом.

Одаренные недовольно ворчали, послушно следуя за мной и повторяя каждое мое движение. Здесь пригнуться, здесь нагнуться, здесь втянуть живот и пройти через близко расположенные трубы, по которым течет специальный раствор.

Вскоре после очередного подобного «втягивания» живота, мы вышли на небольшую площадку метра три на три. По центру этой площадки сиял разрез в пространстве, который играл различными цветами, а не только «голубым», как мне показалось в первый раз.

Но было одно «но».

— Быть не может! — воскликнул я, замирая на месте. — Всем покинуть помещение, здесь нейтронное излучение!

Никто, к слову, не выполнил моего указания. Но я и не обратил на это внимание. Выставил перед собой прибор, увидел, что стрелка на экране заработала и начала метаться из стороны в сторону. От нулевой шкалы до бесконечности.

Портал, который я сейчас видел, попросту не должен был открыться. Каждый подобный «момент» чреват какой-то проблемой не только для нас и всех присутствующих, но и для мира. Они редкость в своем роде в них… всегда содержится что-то страшное и опасное.

Последний такой открылся полгода назад, и в него проникла группа одаренных, из которых выжил только один. Но и тот больше не возвращался на станцию. Именно в тот день погиб один из наших.

Его затянуло в портал по его же неосторожности, и именно тогда мы узнали, что