Завещание 1873 года содержит лишь имущественные распоряжения, а вот следующее, составленное в 1877-м, весьма примечательно. В нем речь идет не о деньгах. В качестве душеприказчиков названы колониальный чиновник в Южной Африке Сидней Шиппард и совершенно незнакомый с молодым Родсом министр колоний Великобритании лорд Карнарвон. Во многом завещание повторяет другой документ, написанный им несколькими месяцами раньше и озаглавленный «Символ веры». Его открывает рассуждение, что у каждого человека есть главная цель, которой он и посвящает свою жизнь. Для одного это счастливая семья, для другого – богатство. Главной целью своей жизни Сесил Родс называет дело служения родине. «Я утверждаю, – пишет Родс, – что мы – лучшая нация в мире, и чем большую часть мира мы заселим, тем лучше будет для человечества». При этом он был не слишком доволен современной ему британской политической элитой. Палату общин он пренебрежительно называет «собранием людей, которые посвятили свою жизнь накоплению денег». Не правда ли, несколько неожиданно для человека, в столь юном возрасте успешно подмявшего под себя алмазодобывающий бизнес Южной Африки?

Далее предлагается рецепт по улучшению существующего положения вещей: «Почему бы нам не основать тайное общество с одной только целью – расширить пределы Британской империи, поставить весь нецивилизованный мир под британское управление, возвратить в нее Соединенные Штаты и объединить англосаксов в единой империи… давайте создадим своеобразное общество, церковь для расширения Британской империи».

Предполагалось, что представители тайного общества должны работать в университетах и школах и отбирать, «может быть, одного из каждой тысячи, чьи помыслы и чувства соответствуют этой цели». Отобранных следует тренировать, обучать и только после того, как они успешно пройдут испытания, принимать в тайное общество, связав клятвой. Членов общества надлежит снабжать необходимыми средствами и посылать в ту часть империи, где в нем есть нужда. «Мы, люди практичные, – говорил Родс, – должны завершить то, что пытались сделать Александр, Камбиз и Наполеон. Иными словами, надо объединить весь мир под одним господством. Не удалось это македонцам, персам, французам. Сделаем мы – британцы».

Сейчас эти взгляды кажутся несколько… экстравагантными. Один из биографов Родса назвал их «курьезным смешением ребячливости и пророчества, столь частым у великих людей». Но в контексте того времени эти идеи совершенно не оригинальны. Это даже не собственные идеи Сесила Родса. Молодой человек просто принимал близко к сердцу то, чему учили в его любимом Оксфорде. «Англия должна как можно скорее приобретать колонии, захватывать каждый клочок полезной незанятой территории и там внушать своим поселенцам, что главное для них – это верность родине и что их первейшая цель – распространение могущества Англии на земле и на море; и что они, хотя и живут на далеком краю земли, должны помнить, что они принадлежат ей, как моряки, посланные на ее кораблях в далекие моря» – это отрывок из оксфордской лекции, прочитанной известным писателем, художником, искусствоведом Джоном Рёскином.

Подобные настроения в то время – отнюдь не отличительная черта британцев. Скорее, это всеобщее поветрие эпохи колониального раздела. Вот, к примеру, отрывок из романа французского классика Эмиля Золя: «И Гильом рассказал брату о своем изобретении, о новом взрывчатом веществе, о порошке, обладающем такой невероятной силой, что даже невозможно предугадать, какие он произведет разрушения. Это вещество должно применяться для военных целей: особого рода пушки будут стрелять соответствующими бомбами, и армии, снабженной такими орудиями, будет обеспечена молниеносная победа. Враждебное войско будет уничтожено в несколько часов, осажденные города будут разрушены до основания при первой же бомбардировке. Он долгое время искал, сомневался, проверял свои вычисления, производил все новые опыты, но теперь его работа закончена, найдена точная формула вещества, сделаны чертежи пушки и бомб, и драгоценная папка хранится в надежном месте. После мучительных размышлений, длившихся месяцы, он решил отдать свое изобретение Франции и тем самым обеспечить ей победу в предстоящей войне с Германией. Между тем Гильом не отличался узким патриотизмом, напротив, он был человек весьма широких взглядов и представлял себе будущую цивилизацию как торжество интернационального анархизма. Однако он верил в миссию Франции, считая, что она положит начало новой эре. Главным образом, он верил в Париж, называя его всемирным разумом современности и будущих времен, которому суждено создать подлинные науки и водворить на земле подлинную справедливость. В свое время в Париже, в могучем дыхании революции родилась великая идея свободы и равенства, и со временем гений этого города, его мужество подарят человечеству последнее освобождение. Париж должен одержать победу, чтобы спасти мир». Это не взгляды Золя, но взгляды героя глубоко ему симпатичного. В России этот вирус проявился в ослабленной форме панславизма – идее объединения всех славянских народов под скипетром русского царя.

Капская колония имела статус самоуправляющейся. Местный парламент обладал широкими правами в решении местных дел. В 1880 году двадцатисемилетний Сесил Родс стал его депутатом от избирательного округа Беркли Уэст. Несколько лет спустя он подумывал о том, чтобы баллотироваться в парламент Великобритании, но потом решил не разрываться между Кейптауном и Лондоном.

Родс пришел в политику в непростое время, как раз тогда, когда в Южной Африке случилась так называемая Первая англо-бурская война. В Лондоне уже давно вынашивали проект Южно-Африканской конфедерации под эгидой британской короны, и в рамках его осуществления в 1877 году аннексировали Трансвааль, то есть ввели в его столицу не слишком многочисленный вооруженный отряд и подняли там «Юнион Джек». Сначала казалось, все прошло успешно, но к 1880-му буры наконец в полной мере осознали происшедшее и начали охоту на британских солдат и офицеров. Стрелками они были отменными и хорошо маскировались на местности, а англичане гордо носили свои ярко-красные мундиры. Когда Британская империя разменяла четыре сотни своих солдат на четыре десятка вражеских, премьер-министр Уильям Гладстон решил, что дело того не стоит. В августе 1881-го была подписана Преторийская конвенция, согласно которой Трансвааль получал полное внутреннее самоуправление, но взамен признавал сюзеренитет Великобритании. За ней оставалось право назначать своего постоянного представителя в Претории, право передвигать свои войска по его территории в случае войны, и она сохраняла контроль над внешней политикой республики. Английский резидент не имел права вмешиваться во внутренние дела Трансвааля; в его функции входило наблюдение за положением африканского населения республики, через него правительство Трансвааля должно было поддерживать связь с верховным комиссаром Южной Африки. В 1884 году была подписана Лондонская конвенция. В ней уже не было прямого указания на британский сюзеренитет, хотя Трансвааль обязался не заключать без утверждения английского правительства никаких соглашений с иностранными государствами.

Надо сказать, в то время Родс предпочитал держать идеи своего «Символа веры» при себе. Этот документ был известен лишь узкому кругу лиц. При встречах с лидерами буров он уверял, что события Первой англо-бурской войны заставили его глубоко уважать потомков голландских переселенцев, и обещал отстаивать общие интересы белой Южной Африки перед Лондоном. Возможно, он не лукавил в том, что касается мелочей. Обижать буров, признавших главенство британской короны, действительно было незачем. Важно было следить, чтобы они не пытались это главенство оспорить. Тем временем, между Британской империей и бурскими республиками наметился новый политический конфликт.