— И?

— Его надо убить первым. Сразу. Выдели пять-шесть лучших стрелков, они должны бить исключительно в него, пока он не свалится. Это очень важно. И если этот чудик в перьях поднимет свой посох, сразу прячьтесь за камнями.

— Что за сложности?

— Поверь, так будет правильно. Не знаю, что за штуку в этом черепе он таскает, но меня чуть не сожгло в паре десятков метров от него. Пламя пускает, только не спрашивай как. Мы никогда ничего подобного не видели, хотя на их шаманов насмотрелись.

— Огнемет?

— Говорю же — не знаю. Ничего не знаю. Просто выдели нормальных стрелков на него и четко объясни ребятам, что от них требуется. Кроме арбалетчиков, нам от тебя никто не нужен. С теми, кто доберется до верха, разберутся мои люди.

— Мои тоже драться умеют.

— Не сомневаюсь. Но ваксов они никогда не видели, а мои не один раз с ними воевали, у них все отработано.

— Понял.

Встав на удобный выступ, Рогов начал наблюдать за поднимающимся противником. Ваксы и по лесу быстро ходить не любили, а здесь, на круче, вообще еле ползли. Возможно, не такие уж неутомимые, тоже уставать начали.

Шамана можно легко опознать издали по объемному головному убору белого цвета, такого больше ни у кого нет. Движется, как и прежде, не впереди, но и не самым последним. И на посох опирается, обращается с ним небрежно, что Рогова удивило: с таким оружием осторожность должна стоять на первом месте. Правда, верхняя часть «огнемета» при этом не подвергается нагрузкам. Скорее всего, именно она скрывает боевую часть, а все остальное не более чем крепкая палка, потому и не церемонится.

Не один месяц сталкиваясь с ваксами, Рогов научился кое-что определять по их разномастной окраске, украшениям и ритуальным татуировкам на относительно безволосых скулах и лбах. И что-то не припоминал таких. Эти дикари явно не из тех, что обитают поблизости от поселка. Символика сильно различается, масса новых элементов. Да и «шапка» из перьев встретилась впервые — местные шаманы довольствовались высокими кожаными колпаками с костяными трещотками.

Вот уже можно разглядеть струйки пота на телах врагов, подъем дается им дорого, не привыкли карабкаться подолгу. Первые уже в двух десятках шагов, но в этом месте круча самая коварная, не побегаешь, приходится руками себе помогать. Поэтому Рогов стоит без опаски, не боясь, что придется отмахиваться сразу от нескольких противников.

Пусть поднимутся выше. Еще чуть-чуть выше. Иначе арбалетчикам будет трудно работать против тех, которые плетутся позади. Рогов видел, чего стоят в бою стрелки Холода, меткость у них далеко не впечатляющая. Так что чем короче дистанция, тем лучше.

Ну все, пора.

— Огонь!

Никакого огня после команды не последовало. Просто арбалетчики поднялись на гребень и встали шеренгой, впервые показав себя противнику. До этого ваксы были уверены, что Рогов здесь один и, видимо, замыслил повторить ту же пакость, что и в овраге. Вон передние не торопятся, скапливаются, чтобы кучей задавить.

В эту кучу и полетели стальные болты. Стреляли со смехотворной дистанции, промахнуться трудно. Для нанесения максимального урона люди Холода использовали широкие наконечники, раны после них получались славные, жертвы быстро теряли силы от обильного кровотечения. Да и мощь у этого оружия несравнима с простенькими луками — от удара некоторые не удерживались на ногах, падали и катились по крутому склону.

Рогов злорадно усмехнулся, увидев, что помимо прочих вниз катится знакомая фигура шамана. И катится удачно: вон как приложился о камень башкой — даже шапка из перьев слетела. Непонятно, куда подевался его загадочный посох, но это можно выяснить уже после боя.

Точнее — избиения. Как иначе можно назвать то, что сейчас происходит? Арбалетчики перезаряжают свое оружие с максимально возможной скоростью, чтобы тут же разрядить почти не целясь. Дикари, застряв на крутом склоне, не могут их атаковать быстрым рывком, но и отступить без заминок тоже не могут. Любая спешка приведет к тому, что сорвешься, покатишься, и пусть внизу нет вертикального обрыва, разница невелика, без последствий такое падение не останется.

Будто тир с почти неподвижными мишенями.

Некоторые ваксы, из самых хитрых, успели укрыться за скальными выступами и, прикрываясь ими, пытались спуститься. Но арбалетчики стояли не кучно, а рассредоточившись по гребню, хоть с какого-то краю, но стрелки временами могли доставать таких хитрецов. И пусть дистанция уже не настолько смешная, но все равно попадали часто.

Трое сумели выбраться из-под обстрела, но все они были ранены, один с трудом двигался, за двумя стелились кровавые следы.

— Догоним?! — азартно предложил Холод.

— Киря, собери группу в девять бойцов, догнать и прикончить. Никто не должен уйти. — Уже тише добавил Холоду: — И своих трех выдели, пусть учатся, воевать еще не один раз придется. Это вам не снежные люди, и снега здесь тоже нет. Все другое, пора начинать привыкать.

Череп оказался не заячьим и не бобровым, но тоже принадлежал грызуну, хотя и непонятно какому. Что-то вроде крупной пищухи — в предгорьях водится несколько разновидностей этих зверьков, трудно определить, чью именно голову использовали при создании странного посоха.

Кто-то аккуратно отпилил верхушку черепа, обработал края глазниц до зеркального блеска и вставил внутрь костяное кольцо, которое вращалось в горизонтальной плоскости, потому как прикреплялось двумя тончайшими кожаными ремешками.

В кольцо был вставлен камень по технологии, схожей с той, что применяют земные ювелиры, но при этом обошлись без единой металлической детали. Кость обработали так ловко, что этот самоцвет, похоже, даже приклеивать не пришлось. Надежно сел в гнездо, закрепился на славу.

Больше в черепе грызуна ничего не обнаружилось. Обыск тела шамана также ни к чему не привел, при нем не нашли необычных вещей, если не считать тканевого мешочка с солью крупного помола в заплечном мешке. Но вряд ли ее можно отнести к продукту сферы высоких технологий.

Сфен, уставившись в недра черепа, предложил:

— Давай вытащим камень, нормально рассмотреть можно будет.

Рогов покачал головой:

— Только через мой труп.

— Да потом назад вставим, ничего страшного.

— Я видел, как глаза черепа загорелись красными фонарями, а потом меня чуть не сожгло. По-твоему, это совсем не страшно? Нет, Сфен, пока мы не поймем, с чем имеем дело, никто не прикоснется к этому камню.

— Да это просто камень.

— То есть ты его определил? Значит, нет нужды вытаскивать наружу.

— Вообще-то я его не определил.

— Тогда почему говоришь, что это просто камень?

— А что, по-твоему?

— Это ты у меня спрашиваешь?! Кто из нас двоих специалист по камням — ты или я?!