его. Мне нужно, чтобы он снял эту боль.

Он хихикает над моим отсутствием терпения, наклоняясь и нависая над моей сущностью.

— Хочешь, чтобы я потрогал тебя здесь?

Он проводит пальцем, по-моему, самому чувствительному месту, и я нетерпеливо вздыхаю, когда его смех становится более хриплым.

— Моя нетерпеливая девочка.

Он облизывает губы и наклоняется, но останавливается в двух шагах от того места, где я нуждаюсь в нем больше всего.

— Что это?

Я слышу, как звонит мой телефон, но я так увлечена предстоящим, что не хочу останавливаться.

— Что?

Я дышу, мой голос дрожит от потребности.

— Твой будильник — выключи его, и я сделаю тебе приятно.

Лукас отстраняется и смотрит на меня с недоумением.

Мой будильник?

Какой будильник?

Я резко просыпаюсь, сердце бешено колотится, а тело покрыто потом.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться и проветрить голову.

Это был сон…, и он казался таким реальным.

Я все еще чувствую его прикосновения к своей коже, его дыхание на моей шее, его палец на моей…

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний, но они не утихают.

Неужели мне только что приснился сексуальный сон о Лукасе?

Я закрываю лицо руками, пытаясь избавиться от этого чувства. Это был просто сон, ничего больше.

Это нормально — видеть такие сны, особенно когда живешь с мужчиной, похожим на Лукаса.

Я просто чувствую себя немного расстроенной и одинокой. Но это ничего не значит.

Мне действительно нужно купить себе игрушку или что-то в этом роде, потому что если мне будут сниться такие сны еще чаще, я, вероятно, стану той, кто будет стучать в его дверь посреди ночи, умоляя его снять напряжение.

Мы не можем этого допустить.

Я встаю и потягиваюсь, чувствуя, как затекли мышцы от напряжения, вызванного сном.

Я иду в ванную и брызгаю водой на лицо, пытаясь стряхнуть последние остатки сна, прежде чем принять холодный душ.

Когда я выхожу из комнаты, одетая в черные брюки, блузку и мои новые любимые черные «Маноло», в воздухе витает приятный аромат корицы и ванили, заставляющий меня чувствовать себя спокойно.

Когда я иду в сторону кухни, то на мгновение замираю от вида Лукаса — без рубашки, в одних серых трениках и с влажными волосами после утреннего душа.

Принял ли он его, потому что обычно принимает душ по утрам? Или потому, что он нуждался в нем так же, как и я?

Мой взгляд снова переходит на его спину. Я замечаю, как пульсируют его мышцы, когда он передвигается по кухне, ловко переворачивая кусочек французского тоста на сковороде.

Когда он поднимает руку, чтобы взять тарелку со шкафа, мышцы его спины сокращаются и сгибаются, привлекая мое внимание к четким линиям, проходящим по позвоночнику.

Его лопатки слегка выступают, придавая эстетическую привлекательность его подтянутому телосложению. Должно быть, он много тренируется, потому что мышцы на мышцах. Он слегка наклоняется за чем-то на столешнице, и я не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд на его задницу, которая выглядит упругой и идеально сформированной в этих серых трениках.

То, как он двигается, почти гипнотизирует — меня одновременно тянет к нему и немного кружит голову.

Это шоу — полная противоположность тому, что мне было нужно сегодня утром.

Мне нужно, чтобы он одевался в одежду больших размеров, желательно весь день, каждый день.

Я прочищаю горло, чтобы объявить о своем присутствии, и он оборачивается, на его губах появляется ухмылка, когда он рассматривает мой наряд.

— Доброе утро. — Говорит он, его голос приятен. — Ты готова к своему первому рабочему дню?

Он искренне пытается вести себя дружелюбно, но я не могу сосредоточиться.

Мне требуется много энергии, чтобы не пялиться на его татуированную грудь.

У него полный рукав, который продолжается на груди. Каждая из его татуировок — произведение искусства.

На его руке красуются четки, зеркально отражающие те, что находятся в его машине.

Однако больше всего мое внимание привлекает татуировка на его груди.

Два голубя прижались друг к другу, а под ними изящно написано число 1995.

По моей шее пробегает румянец, и я отвожу взгляд, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.

— Это французский тост, который я чувствую? — Спрашиваю я, пытаясь сменить тему.

Он кивает, берет тарелку, которую только что принес, ловко выкладывая на нее стопку золотисто-коричневых ломтиков.

— Да, я решил удивить тебя завтраком.

Я не могу не улыбнуться его заботливости.

— Спасибо, Лукас. Это очень мило с твоей стороны.

Он протягивает мне тарелку, и я сажусь за кухонный стол. Я откусываю кусочек, и, Боже мой, это просто божественно. Закрываю глаза, наслаждаясь ароматом и восхитительным вкусом французских тостов.

Лукас ставит передо мной на стол чашку кофе, а сам садится напротив, держа в руке свою чашку, и листает телефон.

Продолжая есть, я украдкой поглядываю на Лукаса, и каждый раз, когда он ловит меня, мое сердце бьется быстрее. Он игриво ухмыляется, и я чувствую, как жар поднимается по моим щекам. Мы продолжаем обмениваться лукавыми взглядами, пока Лукас не поднимает глаза от своего телефона, и наши взгляды снова встречаются. На этот раз мы задерживаем взгляд друг на друге чуть дольше, и напряжение между нами растет. Как будто мы оба ищем что-то в глазах друг друга, что-то, чего мы оба жаждем.

— Тебе понравилось? — Спрашивает он, и я опускаю взгляд на свою тарелку.

Она пуста, в ней не осталось ни крошки.

— Да, это было восхитительно. Где ты научился так готовить?

— Моя тетя. — Говорит он, а потом добавляет: — Жена Антуана.

Я аж вздрогнула. Я бы с удовольствием познакомилась с женой Антуана.

— Она умерла несколько лет назад.

Тень омрачает его выражение лица, когда он сообщает новость о ее кончине.

И тут же я чувствую себя ужасно.

Почему я должна была спрашивать?

Он уже сказал мне, что любит готовить, и я могла бы оставить все как есть, а не лезть на рожон.

— Мне очень жаль это слышать. Пусть она покоится с миром.

— Спасибо. — Отвечает он.

Я беру чашку кофе, которую он мне приготовил, и, понюхав ее, понимаю, что это капучино, мой любимый.

Поднеся его к губам, я делаю глоток, наслаждаясь идеальным балансом эспрессо и молока, а затем удовлетворенно вздыхаю.

— Потрясающий вкус, Лукас. Спасибо.

Он улыбается, его глаза морщатся в уголках.

— Не за что.

Сделав еще один глоток и наслаждаясь теплом, разливающимся по телу, я замечаю, что Лукас смотрит на меня.

— Что? — Спрашиваю я.

Он качает головой.

— Ничего. Я собираюсь одеться, а потом мы отправимся в новый