– Мне не хотелось бы расстраивать тебя еще больше, – небрежно произнесла она, – но заказал тебя именно Страттен.

Должен сказать, это меня растормошило.

– Что ты сказала?

– Пять дней назад, – продолжила Хелена. – Шестьдесят штук, и твоя голова должна быть полностью уничтожена. Мне показалось, что это немного жестоко. Голова-то хорошая.

Я уставился на нее, испытывая легкое головокружение и ужасный стыд за собственную глупость. Страттен никогда не был идиотом, а я стал вести себя довольно странно после того, как в течение полутора лет был его лучшим хранителем.

– Ну конечно, боже ж ты мой!

– В чем дело?

– Он каким-то образом понял, что я занялся тем, что может полностью разрушить «Снохран». Если бы копы узнали, что я храню воспоминание о серьезном преступлении, используя оборудование, предоставленное его компанией, ему пришел бы конец. Даже те, кого он прикармливал все эти годы, от него отвернулись бы. Поэтому он и решил меня убить, разместив контракт уже тогда, когда я был в Энсенаде. Именно поэтому вчера ночью не было никаких платных снов – Страттен просто задерживал меня в городе, чтобы кто-нибудь меня нашел и выполнил контракт.

– Но как он мог узнать о Лоре?

– Квот, – ответил я. – Это единственный способ. – И внезапно все встало на свои места. Вывод мог быть только один. Квот работал на Страттена с самого начала.

– Недели через две после того, как я стал снохраном, я наткнулся на этого придурка в Сети. Теперь-то я понимаю, что он сам меня нашел. Рассказал мне, как я могу обезопасить свои деньги, а я заплатил ему, чтобы он это сделал.

Это означало, что пока я был уверен, что строю и оберегаю свое будущее, Страттен уже загнал меня в угол. Моя независимость принадлежала агенту «Снохрана». А потом я вспомнил свою первую встречу со Страттеном и то, как он демонстрировал мне визуальный ряд снов, которые я увидел в ночлежке.

– Должен быть какой-то способ отследить, что сбрасывает клиент, – сказал я Хелене, – как просматривать чужие сны. Квот заработал деньги, когда помог Лоре сбросить мне свое воспоминание, а потом посмотрел его на мониторе. Или потому, что такова политика компании, или потому, что он гребаный вуайерист по натуре. Он догадался, что произошло что-то не то, и связался со Страттеном. Тот сразу сообразил, что у него большие проблемы, и заставил Квота подставить меня в кафе, а потом очистить мои банковские счета. – И тут я понял еще кое-что, от чего у меня отвалилась челюсть. – Боже, каким же идиотом я был.

– Почему?

– Копы Трэвиса разыскали меня вчера ровно через десять минут после того, как я с общественного телефона позвонил Страттену. Мне стоило бы догадаться. В «Снохране» меня заставили долго ждать и за это время проследили звонок и сообщили в полицию.

– Но Страттен как раз не хочет, чтобы ты попал в лапы к полицейским, именно поэтому и предложил деньги за твою голову.

– Он узнал, что контрактом занялась ты, собрал про тебя информацию и решил, что все может пойти наперекосяк. Или успел договориться с Трэвисом частным образом. Не забывай, что лейтенант обещал полностью пересмотреть дело об ограблении. Страттен входит с ним в контакт, сообщает, где меня можно найти и что Квот вернул информацию о преступлении в базу данных. А потом, когда Трэвис наконец поймал бы своих костюмированных молодчиков, в моей камере произошел бы несчастный случай еще до того, как под сывороткой всплыло бы название «Снохран». И все счастливы. Кроме меня.

– Ты действительно считаешь, что Трэвис способен на такое? – Хелена, сложив руки на груди, с сомнением посмотрела на меня.

– Есть только один способ проверить.

* * *

Мы встретились один на один. Я позвонил ему в участок, терпеливо выслушал длинную тираду по поводу разбитого полицейского лба и сказал, что хочу встретиться на углу Ривьеры и Сан-Хуана. Трубку повесил, не дожидаясь ответа.

Хелена предложила прикрыть, добравшись до места встречи другим путем. Она могла бы проследить за тем, что происходит вокруг и подать мне сигнал, если с Трэвисом будут еще копы. Я согласился. Если лейтенант не будет знать, что мы с ней играем за одну команду, в будущем это может оказаться нашим серьезным плюсом. Хелена криво улыбнулась.

– Так ты считаешь нас командой?

Когда мы были вместе, я часто критиковал людей, которые называли своих любимых партнерами, как будто корпоративную терминологию можно переносить на другие аспекты людских взаимоотношений, как будто любовь – сделка между клиентом и поставщиком, как будто в отношениях общаются друг с другом посредством графиков. Да пошло оно к черту, говорил я тогда. Я был ее парнем, спустя время мужем, но никак не кем-то, кто спал с ней в одном и том же офисе.

– Ага, – ответил я ей. – Именно так.

Ее улыбка мгновенно исчезла. Она коротко кивнула и ушла.

На перекрестке, где я назначил встречу Трэвису, находилось заведение под названием «Веселая спатула»[67]. Когда-то это был достаточно известный ресторан, популярный среди окрестных жителей. Здесь готовили лазанью, которая говорила едоку: «Мы в курсе, что твердят диетологи о здоровой пище, но нам плевать». А кроме того, там на всех столиках стояли горшочки с тертым пармезаном. Когда я стану Повелителем мира, я обяжу все рестораны, даже те, в которых не подают пасту, сделать то же самое. К сожалению, впоследствии в этом заведении произошло несколько разборок, и мирные посетители поняли, что лучше держаться от него подальше. Владельцы продали его, и уровень клиентуры покатился вниз, как камень со скалы. Теперь в сезон ресторан под завязку набит всякими психами, а вне сезона похож на морг. Венеция расположена на самой границе участка, где возникла эта чертова проблема с микроклиматом, поэтому погода здесь более-менее устойчивая, но и она меняется каждые две недели. Сегодня, например, было прохладно, и уличные столики стояли пустые.

Я сел, заказал кофейник кофе и стал ждать, что будет дальше.

Или, по крайней мере, попытался. К мозгу будто прикладывали электроды, меняя напряжение и силу тока. Полагаю, мне надо бы разобраться с тем, что произошло на квартире Дека, но внутренний голос убеждал, что данных недостаточно. Отмазка вполне себе. В действительности же мой разум просто хотел уйти от этой проблемы и не хотел о ней думать. Меня волновало случившееся, но сделать я ничего не мог. Особенно сейчас, когда голова занята совсем другим.

Я знал, что Хелена находится где-то неподалеку, совершенно невидимая. Я почти ощущал ее физически и был уверен, что если сейчас закрою глаза и сосредоточусь, то смогу точно указать место, где она прячется. Теперь, когда ее не было рядом, мне очень хотелось поговорить с ней, хотя я все еще был далек от понимания, что именно хочу ей сказать. Я не мог пробить стену, появившуюся между нами после трехлетней разлуки. Слишком много времени прошло, слишком многое изменилось. Слишком много случилось плохого.