был пронзён как жук булавкой. Допрыгалась, сучка! Выдернув лезвие, я развернулся к противнику.

– Хи’Ирс Фа’Асс Ухр’Эл Ри’Иссшах Раха’Асс! Это сейчас ты познаешь всю мощь Истинной Тьмы, тварь! – снова прошипел я, переполняемый гневом.

На лице Пастыря застыло удивление, а вот на чувства испытываемой боли и осознания поражения в его глазах даже намёка не увидел. Сообразив, что это ещё не конец, я укоротил вполовину его левую руку и правую ногу.

Пастырь дрогнул и завалился на спину. Теперь в его глазах читалось откровенное недоумение, но не более. Да что ж такое? Всё, басота, кина не будет – электричество кончилось!

Но «священный терминатор», видимо, был иного мнения. Смерив меня горящими ненавистью глазами, он схватил отсечённую ногу и принялся её мастырить на прежнее место.

Казалось бы, но когда этот сраный «конструктор Лего» согнул уже целую ногу в колене и потянулся за рукой, лежащей в траве, я понял, что «не все йогурты одинаково полезны».

– Э нет, Шалтай-Болтай грёбаный, вот тут ты хрен угадал. Если доктор сказал – в морг, значит в морг!

Подскочив к нежелающему умирать и сдаваться Пастырю, я увернулся от его ловкой подсечки и принялся кромсать «настырное святейшество» на фрагменты.

Всего вышло шесть частей, от которых, по заверениям одного из персонажей фильма Гая Ричи, теперь надлежало избавиться на ближайшей свиноферме.

* * *

«Шортики, маячки, галстучки в ряд! Трамвай переехал отряд октябрят» – вспомнилась мне чернушная шутейка со школьной поры.

Отпнув от туловища в разные стороны ноги, руки и голову, я не без удовольствия посмотрел на результат своего треш-арта. Инсталляция вышла спорная, но на признание публикой я и не рассчитывал.

Собрать лут с поверженного врага не вышло, и это вызвало нехорошее предчувствие, перешедшее в тихую панику, когда грудь Пастыря пришла в движение. Оно дышало!

Грёбаный ты Франкенштейн! Из аккуратного, я бы даже сказал ювелирного шейного среза, начали исходить хрипы, булькающие звуки и посвистывания воздуха, гоняемого туда-сюда.

Отсечённые ноги с руками дрогнули и, словно жирные, ленивые черви, принялись медленно и неуверенно двигаться обратно к туловищу.

Какого хрена тут происходит?! Конечно же, ждать развязки этого триллера со своим непосредственным участием, я не собирался, поэтому подошёл к каждой конечности и нашинковал её пятаками сантиметров по пять шириной.

Прошу – мясная нарезка Пастырская! Только из самых свежих, но сомнительных продуктов нашей Инквизиции! Но блюдо оказалось строптивым и принялось обретать прежнюю форму.

Не, ну это уже слишком. Я, конечно, понимаю, что говно не тонет, но этот же кусок ещё и «взлететь» пытается! Как же тогда Хит умудрился упокоить данных «нехристей»? Так ведь и не одного даже, а нескольких?

Я посмотрел на вздымающуюся грудь туловища, вспомнил фильмы про вампиров, ведьм, прочую неупокойную нечисть, быстро подошёл и распахнул рясу.

На левой стороне груди исходила белым свечением хитрая печать, выжженная на плоти и обрамлённая контуром круга.

Опять магия, что ли? Кола под рукой нет, гарпун жалко, а пока до леса и обратно смотаюсь, так этот пазл ещё и сложиться успеет. Не, будем по старинке – руками.

Увенчанные когтями пальцы перчаток доспеха без какого-либо сопротивления прошли сквозь кожу, рассекли мышечные ткани и проломили рёбра, но вместо нежной, трепещущей сердечной мышцы, наткнулись на что-то твёрдое.

Разворотив пошире отверстие в грудине, ощупал непонятный предмет и решил посмотреть его воочию. Интересно же.

В руках у меня оказалось сердце, продолжающее биться, только ничего общего привычным органом оно не имело, поскольку было выполнено из до боли знакомого металла.

Обтерев о рясу Пастыря кровь с поверхности, я убедился, что не ошибся – оно было выполнено из Чёрного золота и сплошь покрыто разными рунами. Твою мать, что за грёбаный Кощей бессмертный мне достался?

На секунду представил, как разламываю сердце, и из него выпархивает утка, внутри которой яйцо с иглой. Не, ну его нафиг. Хватит мне дичи на сегодня.

Тем временем ручонки продолжали двигаться в направлении плеч, а ножки – жопы, стремясь воссоединиться с телом, мать их.

И только голова, как и полагается, лежала смирно «мордой в пол». Но даже если бы она пришла в движение на бровях, удивился б вряд ли.

Вопреки надеждам, проломить «мотор» Пастыря не удалось несмотря на все усилия. Лишь руны, начертанные на его поверхности, с каждым нажимом начинали сиять ярче.

Я бы особо не заморачивался, не продолжай своего движения отсечённые части тела своего. Сунул бы в карман, да и хрен с ним.

Был один достоверно рабочий вариант – растопить его в огне Роковой горы, то есть, в плавильне Толбана, но за это время сей хренов «терминатор» точно восстанет из «ядерного пепла».

Потом пришла мысль, прихватить с собой туловище, чтобы эти корявые ручки с ножками обломались в своих стремлениях на воссоединение, но представил себя, входящим в кузню с куском окровавленного тела подмышкой, и отсёк данную затею.

Должно быть что-то проще! Во-первых, Хит как-то их убил же? Во-вторых, а если бы это случилось в тех же Предгорьях? Мне через море гонять туда-сюда с полными карманами сердец и мешком тел за спиной?

Утрирую, конечно, но всё же. Я снова обтёр остатки уже свернувшейся крови, и внимательно осмотрел сердце. И, кажется, нашёл то, что искал – в центре фронтальной стороны имелся выпуклый кругляш, диаметром не более сантиметра, пульсирующий вспышками в так сердечного ритма.

Недолго думая, я ткнул в него когтем и проломил поверхность без каких-либо усилий. От отсечённой головы раздался протяжный стон, звук которого практически поглотила плотная трава – хорошо, что «мордой в пол» лежит.

Буквально тут же из образовавшегося отверстия со свистом взлетающего истребителя начало вырываться плотное белесое облако, которое стало формироваться напротив меня в силуэт с неясными очертаниями.

Возникло чувство неописуемой жажды, как тогда, в храме вампиров у тела поверженного жреца Суэрдана. В этот раз я «затянулся дымом» уже более уверенно.

Отсечённые конечности тут же замерли, перестав подавать признаки жизни. Слава Тьме, ну наконец-то!

Тут же накатила усталость, и я бесцеремонно уселся на начавшее остывать тело Пастыря, с упрёком заметив, что мог бы и помягче быть, курва, и что после поглощения души в храме вампиров, наоборот, испытал прилив сил и бодрости. Странно всё это.

* * *

– Ты как? – хмуро спросил Тиннер, подошедший ко мне, – Вот чего ты вернулся? Не, только правильно пойми. Попрощались же. Недаром говорят, что у воротившегося на порог прощания беда на плечах сидит.

– Сам не понимаю, захотелось