не могла уснуть. Нашла в «Гугле» аптеку на Дроттнингсгатан и, как только открылся отель, сходила за тестом на беременность.

Вот уже двадцать минут Эрика пялилась на бумажную полоску. Разворачивала ее к свету, щурилась – результат не менялся. То, что она принимала за признаки надвигающегося климакса, похоже, имело совершенно другое объяснение.

Эрика в панике вспоминала вчерашний вечер и бесчисленные бокалы красного вина. Не говоря о золотой свадьбе Хеннинга и Элизабет в прошлую субботу. Ее утешала только вычитанная где-то информация, что первые недели плод якобы пребывает в чем-то типа мешочка, или как там это называют, где он надежно защищен в том числе и от алкоголя, который употребляет мать. Вопрос, насколько надежно.

В конце концов Эрика выбросила полоску в мусорное ведро и вымыла руки с мылом.

Лицо в зеркале явно свидетельствовало о недосыпании. И не только мысль о возможной беременности не давала ей покоя. Новости от Петера крутились в голове, набирая обороты. Она не могла не думать о Луизе. Сердце болело за подругу, но Эрика не представляла себе, чем тут можно помочь.

Она написала Луизе перед сном. Отредактировала сообщение несколько раз, прежде чем отправить. Для чего вообще пишут в таких случаях? Под конец удовлетворилась кратким: «Если что будет нужно, только скажи» и поставила смайлик красное сердце. Этого казалось мало, и Эрике стало не по себе. Ответа она не получила, да и не ждала.

Эрика встала. Оделась, медленно и неуверенно. Похоже, ее уже немного подташнивало. Интересно, как далеко все успело зайти? Эрика давно не обращала внимания на нерегулярные месячные, так как думала, что они последние.

Она тяжело села на кровать. Что, если уже слишком поздно что-либо делать? А если они с Патриком примут решение не оставлять этого ребенка? Могут они сейчас позволить себе еще одного? Сейчас, когда близнецы почти вышли из младенческого возраста и перед ней и Патриком наконец замерцал свет в конце туннеля?

Одна только мысль о том, что придется начинать с самого начала, наводила на Эрику панический ужас. Снова бессонные ночи, подгузники, не говоря о прелестях беременности… От одной мысли об этом перехватывало дыхание.

Больше всего хотелось сесть и позвонить Патрику, но Эрика понимала, что сейчас не время для таких разговоров. Подобные новости сообщают с глазу на глаз, а не по телефону. Придется ждать, когда Патрик вернется домой.

Эрика взяла куртку, сумочку и вышла из номера. Что толку предаваться бесполезным размышлениям? Лучше заняться тем, что было запланировано на этот день.

* * *

Дом она нашла легко. Воспользовалась случаем прогуляться под негреющим ярким солнцем и быстро согрелась, несмотря ни на что.

Заголовки кричали с витрин киосков и газетных тумб: «Бойня на Шелерё», «Семейное убийство на острове!». Эрика спросила себя, что сейчас делает Патрик. Как дела у него и его коллег? Она переживала за всех них.

Остановившись перед дверью подъезда, Эрика поняла, что понятия не имеет о том, как проникнуть в дом. Она не была уверена даже в номере квартиры. Знала только, что это на пятом этаже. Приблизила лицо к табличке с перечнем жильцов и наугад выбрала фамилию с пятого этажа.

Пошел сигнал за сигналом, пока наконец она не сдалась. Выбрала другого – «Элофссон О.». После трех сигналов ответил хриплый мужской голос. Эрика представилась, отчетливо проговаривая каждое слово:

– Здравствуйте. Я – Эрика Фальк и хотела бы побеседовать с кем-нибудь, кто знает о пожаре в этом доме в восьмидесятом году.

На некоторое время все стихло. Потом послышались гудки, и Эрика толкнула тяжелую дверь.

Она поднялась на пятый этаж на старом, скрипучем лифте и остановилась перед дверью с табличкой «Элофссон». Нажала кнопку звонка и почти сразу услышала торопливые шаги по ту сторону двери. Появившийся на пороге мужчина лет восьмидесяти отошел на шаг, пропуская ее. Его опрятный вид сразу внушил доверие: рубашка, брюки на подтяжках, красивые седые волосы и борода.

– Входите, входите, я уже поставил кофе, – сказал он, приглашая гостью на маленькую светлую кухню.

Эрика с любопытством огляделась. Не в этой ли квартире когда-то жила Лола? Но признаков радикального ремонта не наблюдалось. Похоже, довольно потрепанный интерьер сохранился с середины прошлого века.

Устроившись за столом, Эрика терпеливо ждала, пока мужчина нальет кофе в маленькие красивые чашки «Мокко».

– К сожалению, больше мне предложить нечего: диабет. – Он виновато развел руками.

– Всё в порядке, я не ем сладкого, – успокоила его Эрика.

– Меня зовут Оке, – представился мужчина, тяжело усаживаясь на стул напротив, и пристально посмотрел ей в глаза. – Почему вас так интересует Лола?

– Вы знали ее? – в свою очередь, спросила Эрика.

Что-то в голосе мужчины выдавало, что ответ будет положительным.

– Да, я ее знал. И все-таки, откуда такой интерес к Лоле?

Эрика осторожно поставила чашку на блюдце.

– Один хороший человек рассказал мне о Лоле и ее смерти, и я заинтересовалась. Я пишу книги о людях и убийствах.

– То есть вам нужна сенсация? – Оке сжал губы и поморщился.

– Нет, – Эрика покачала головой. – Меня интересуют люди, их судьбы. К сожалению, иногда люди убивают друг друга. Я хочу знать, что на самом деле стоит за сенсационными газетными заголовками.

– В случае с Лолой не было никаких сенсационных заголовков, – возразил Оке, удовлетворенный, похоже, ее ответом.

– И это выглядит странно, вам не кажется? Я о том, как мало писали об этом убийстве. Особенно учитывая то, кем была Лола.

– Лола была прекрасна… – Глаза Оке заблестели.

Эрика достала из сумочки блокнот:

– Ничего, если я буду делать заметки?

Мужчина кивнул.

– Насколько близко вы ее знали? – продолжала Эрика.

– Мы время от времени вместе пили кофе, не более того. У нас с женой были дети-подростки, один из которых попал в плохую компанию, так что больше ни до чего дела не было. Но я очень ценил часы, проведенные с Лолой. Это было как холодный душ – пообщаться с тем, кто видит мир иначе, чем ты.

– А ее дочь?

– Маленькая Пютте? Очаровательная малышка. Для Лолы она была всем. А Лола – всем для Пютте. Но, знаете, пожар ведь был не только у Лолы…

Эрика перегнулась через стол:

– Правда? Расскажите.

– Квартира Альмы, чертовой бабы, тоже пострадала от огня. В тот день они пировали у Лолы, вся шайка.

– Что за шайка?

– Я не был знаком с ними. Разве что здоровался, когда встречал кого-нибудь из них в лифте. Но эта компания часто собиралась у Лолы, обычно поздно вечером. Я нередко засиживался по ночам, ждал детей с гулянки. Поэтому и