— Успокойся. — Порывшись в сумочке, я достала бумажные салфетки и протянула ей одну. Посмотрела на следившего за нами издали Сокола и чуть заметно покачала головой: не подходи, сама разберусь. — Рассказывай.

— Это осенью было. В октябре, кажется… Я же не думала, Насть, я правда не думала! А тут женщина какая-то на улице подошла. Не цыганка. Обычная такая. Одета прилично. Говорит: «Порча на тебе». Я в такое вообще не верю, а она прицепилась и давай рассказывать. Все, как есть, Насть, я б ее иначе и слушать не стала. И про развод, и про работу, и про Максимку, он тогда болел сильно… Сказала… Сказала, что проклятая я. Из-за Сережки. Что ему вся удача досталась, а мне — ничего. А скоро он, мол, женится, из дома уйдет, и все, останемся мы с Максиком ни с чем. А Серый тогда правда с Аленкой… Ну была там одна…

— Дальше, — поторопила я хмуро.

— Короче, говорит, женится он, уедет, деньги давать перестанет… А мне как жить, Настя? У меня же ребенок!

Малыш подошел и стал рядом, с тревогой поглядывая то на Светлану, то на злую тетку, доведшую маму до слез. Глазенки у него были черные-черные — в дядю.

— Дала она мне одну штуку… Как будто обложка какая-то, кожаная вроде. Сказала, что нужно немного Сережкиной крови в середину капнуть и веревочкой такой специальной завязать, и ко мне немножко удачи от него перейдет, и сам он уже никуда не денется и помогать нам будет. А он дня через три как раз порезался. Сам порезался, я и не делала ничего! Только кусочек бинтика с кровью потом в эту обложку завернула, завязала… И вроде подействовало: он на следующий день мне денег дал, ну, на разное там, Максику сладостей накупил…

— А раньше он что, не давал ни разу? — прорвало меня. — И конфет племяннику не покупал? Да ты же со школы у него на шее сидишь! Он для тебя по полгода на севере горбатился! Для тебя и для Максика твоего!

Светка испуганно сжалась, а Максимка вдруг разревелся, уткнувшись ей в колени, и мне стало стыдно: хотела ведь спокойно поговорить.

— Где эта обложка?

— Дома…

Она подхватила сына на руки, и тот притих, прижавшись к ее груди.

— Она должна была быть у Серого все это время.

— И была. — Светлана опустила глаза. — Она тоненькая, я ее в сумку, с которой он на буровую ездил, вшила, в днище. А потом случилось все это… Насть, скажи, это же не из-за меня? Ну не из-за меня же?

— Нет, не из-за тебя, — выдавила я. — Просто… Нельзя из других удачу силой тянуть. У Сережи теперь голова болит, и спит он плохо.

Она вздохнула с облегчением и, кажется, даже улыбнулась.

— Я думала, вдруг из-за нее все. Когда Сережка приехал, первым делом эту дрянь вытащила, только выкинуть побоялась. Спрятала у себя, подальше, чтобы Макс не нашел. Может, ее сжечь надо?

— Не надо. Мне отдай, я сама разберусь.

— А ты сможешь? Правда?

— Смогу.

Или я не ведьма в седьмом поколении?

Я не хотела подниматься с ней в квартиру, чтобы не попадаться на глаза тете Вере и не тревожить ее лишний раз, но Света сказала, что мать сейчас на процедурах в водолечебнице.

Дома Светлана первым делом умыла зареванного, но уже успокоившегося сына и усадила его перед телевизором, включив какой-то детский канал. Пока я с ужасом смотрела на порожденных забугорной анимацией уродцев, с тоской вспоминая кота Леопольда, она сходила в свою комнату и принесла небольшой бумажный сверток. Надорвав старую газету, я увидела уголок кожаной обложки.

— Насть, — робко обратилась она ко мне уже в прихожей. — А ты… Ты можешь и с меня порчу снять?

— Да нет на тебе никакой порчи, — отмахнулась я. — Дури только много.

На площадке топтался мужичок в засаленной робе с пластиковым чемоданчиком ремонтника.

— О, хозяюшка! — обрадовался он открывшей дверь Светке. — «Горгаз», плановая проверка.

— Какая проверка?

— Как какая? Объявление вторую неделю на подъезде висит! Вентиля в порядке? Запаха нет?

Размахивая какой-то бумажкой, он уверенно направился в квартиру, продолжая нести какую-то чушь про вентили и вентиляцию, а я пошла к лифту.

Дверь распахнулась до того, как я успела нажать кнопку вызова.

— Достала? — Сокол протянул руку.

— Да. — Я отдала ему сверток. — А это был судья? И что… Господи, там же ребенок!

— Спокойно, — встряхнул меня за плечи темный. — Ничего страшного не произойдет ни со Светой, ни с ее сыном. Мальчик и не заметит.

— А она?

— Все зависит от приговора. Максимум, что ей грозит, — страж свяжет нити силы, и она уже не сможет ею воспользоваться, ни случайно, ни специально. Думаю, это будет правильно. А память он ей сотрет в любом случае, в том числе и о том, как она использовала ключ.

Вот и хорошо. Светка дура, конечно, но незачем ей до конца жизни страдать от угрызений совести. Ведь страдала же — по глазам видно. А Сережке обо всем этом знать тем более не стоит.

— Прогуляемся? — предложил колдун.

Сюда мы приехали на машине светлых, она и сейчас ждала нас с другой стороны дома. Да и бродить по городу в самый солнцепек не очень хотелось. Но Сокол не романтичный юноша, чтобы без весомых причин предлагать подобные прогулки.

— Не хочу везти ключ на квартиру, — пояснил он. — И не хочу, чтобы люди Антона, точнее, Ле Бона знали, где я его спрячу.

М-да, влипла ты по самое некуда, Настя. Вот уже и их темнейшество посвящает в свои коварные планы.

— Помощь мне не помешает, Ася. А после Сергея ты самое заинтересованное лицо в этой истории.

— Я думала, если ты кого и попросишь о помощи, так это Натали.

— Правильно думала. Но с другой стороны, никому, кроме Наташки, я не могу доверить охрану твоего приятеля. Так что…

— Прогуляемся, — усмехнулась я. Поняла уже, не дура. — И как от хвоста уходить будем?

— Пока никак. Пройдемся, в пару магазинов заглянем. У меня пена для бритья закончилась, Нат просила кефира купить… Ну а там — по ситуации.

И мы неспешно, стараясь держаться в тени, пошли по улице. Следом так же медленно катил синий «форд». Минут через пять до светлых дошло, что так они привлекают к автомобилю ненужное внимание, и машина укатила далеко вперед, предварительно выплюнув на тротуар увязавшегося за нами долговязого очкарика.

Сокол молчал, задумавшись о чем-то, и я, как ни хотелось, не стала донимать его расспросами ни о могущественном судье из «Горгаза», способном блокировать чужой дар, ни о ключе, который темный спрятал за свой волшебный пояс, ни о том, почему нельзя отнести этот ключ Ле Бону. Просто шагала рядом.

Зашли в продуктовый и купили для Натали кефир. Потом заглянули в парфюмерный: крем для бритья, две бутылочки средства для снятия лака, дешевый одеколон — все ушло под ремень-артефакт. Поплутав по улочкам старого города, вышли на центральный проспект: самое время было оторваться от очкарика и запрыгнуть в одно из припаркованных на обочине такси.