не трачу время, чтобы понять, о чем она сейчас думает. Я поворачиваюсь спиной к возмущенным Майлзам и Керперам и отправляюсь в сад.

В кармане джинсов я нащупываю забытую сигарету. У меня нет с собой зажигалки, но я все равно засовываю ее в рот, чтобы успокоиться.

Засунув руки в карманы, я огромными шагами расхаживаю по безукоризненно ухоженному саду.

Я достаю мобильник и отправляю сообщение Брейдену.

«Здесь дерьмово, дружище…»

«Почему? Чо стряслось?»

«Потом расскажу. С Днем благодарения».

«Ты в норме?»

«Угу».

Телефон начинает вибрировать у меня в руках. Можно было этого ожидать.

– Ты не должен был звонить мне, – беру я трубку.

– Вот еще, – тон у него встревоженный. – Хочешь поговорить о том, что случилось?

Хочу ли я?

Я смотрю на светящуюся воду в бассейне и хочу быть как она – спокойным и прозрачно чистым. Но сейчас я больше похож на бушующее море. Море, от которого Анаис стоит держаться подальше.

– Я рассказал ей о тебе, – шепотом произношу я в трубку.

Брейден еще не знает об Анаис, и очень странно, что у меня был от него секрет. Я даже запинаюсь на мгновение от мысли, почему я не говорил об Анаис лучшему другу.

– Ты рассказал обо мне… ей. О ком это ты? – спрашивает Брэд.

– Об Анаис… Это дочь Керперов.

Брейден некоторое время молчит. Вероятно, он не представляет, что сказать. Брэд хорошо меня знает и ему известно, что обычно я сторонюсь других людей. Мы были с ним вдвоем так долго, что я не знал, как он воспримет новость об Анаис и, возможно, именно поэтому до сегодняшнего вечера ничего ему не рассказывал.

– Ты хочешь сказать, что рассказал ей и о себе? – резонно спрашивает он.

– Немного…

– Вау! – В возгласе Брейдена нет ни капельки сарказма.

Он искренне изумлен, возможно, даже немного взволнован.

– Между вами что-то есть? – осторожно спрашивает Брейден.

– Нет.

Да.

– Понятно, – откликается Брэд, однако его голос звучит не очень уверенно. – Но она все равно важна для тебя, раз ты доверился ей…

Я усмехаюсь.

– У такого, как я, нет важных людей, – с презрением произношу я. С презрением к себе. И к тому, как я выгляжу в глазах других. – Нет, Брэд, ничего особенного.

Нет, то, что между нами, невероятно! Настолько, что я хотел бы схватить все происходящее и впитать всем своим телом.

– Дез… – продолжает Брейден.

В его голосе звучит тревожная нотка. Боль, которая заставляет меня беспокойно поежиться. Его тон становится резче, так что я прерываю друга прежде, чем он закончит фразу.

– Все в порядке, брат. У нас есть план, и я работаю над этим, лады?

Он молчит, и мне хочется отыграть все на несколько минут назад.

Проклятие, мне стоило помолчать!

– Брейден? – зову я. – Ты понял, что я тебе сказал?

Я слышу его голос.

– Да, – колко отзывается Брэд, – яснее некуда.

Он понял, что я вру.

Он понял, что у меня не все в порядке.

И он понял, что эта история уже не про нас двоих: появился еще кто-то.

– Хорошо, – говорю я, – значит, можешь вешать трубку.

Но я сбрасываю звонок первым, потому что уже достаточно сказал сегодня.

Я принял решение. Если после сегодняшнего скандала они меня не выставят, я использую этот год с Керперами, чтобы обеспечить себе контакты в футбольном мире. И придумаю, как отложить немного деньжат. Если бы я смог получить стипендию в Университете Лос-Анджелеса, то дело было бы сделано. Я стал бы играть в Pacific-10 Conference. Показал бы себя во всей красе. Смог бы оплатить учебу, а через какое-то время нашел бы себе работу, чтобы хватало на жизнь.

Амбициозный план, но это не значит, что я не смогу его осуществить.

Мне будет нужно также получить студенческий кредит. Я справлюсь. Но стоит откладывать как можно больше, потому что Брейден приедет жить со мной. И единственный способ, чтобы подзаработать по-быстрому, это продавать травку. Для меня это будет не впервые, однако сейчас многое изменилось. На кону отличная возможность изменить свою жизнь. Возможно, единственная за всю жизнь. Нельзя упустить ее, и поэтому я должен вести себя осмотрительно.

Из дома доносятся взволнованные голоса.

Меня обсуждают. Говорят обо мне как о сложном парне, у которого проблемы с управлением гневом. Вот это новость!

Я отхожу подальше и направляюсь к оранжерее, о которой с таким благоговением заботится Сара. Если бы она проявляла к своим дочерям ту же любовь, что к этим цветам, то у семейки Керперов было бы наполовину меньше проблем, чем сейчас.

Неожиданно я слышу, что в оранжерее кто-то разговаривает.

Я осторожно приближаюсь. Теперь я различаю голоса Анаис и Брайана.

– Перестань! Я уже сказала, что между нами ничего нет.

– Он смотрит на тебя так, будто хочет трахнуть.

– Ты параноик.

Я ускоряю шаг и подхожу к одному из окошек. Оно располагается достаточно высоко, но я все равно смогу разглядеть, что происходит внутри.

Анаис стоит со скрещенными руками на груди, а Брайан грозно нависает над ней.

Только тронь ее хоть пальцем…

– Если ты продолжишь, мы будем вынуждены расстаться, Брайан, – произносит Анаис.

– Если ты меня бросишь, я убью себя.

Анаис вздрагивает.

Что за жалкий подлец!

– Ты ведь несерьезно.

– Проверь, малышка.

Мне хочется вмешаться и послать к черту этого придурка.

Что это за мужчина, который угрожает женщине, чтобы удержать ее возле себя?

Сегодня вечером я уже достаточно натворил и, говоря по правде, сейчас мне стоило бы уйти отсюда. Но я не могу сдвинуться с места. Словно привороженный, я прилип к окну и гляжу на Майлса, который как ни в чем не бывало целует Анаис, и от этого зрелища у меня сводит живот.

Вот дерьмо! Анаис – его девушка. Мне нужно вдолбить себе это в голову раз и навсегда, но я ударяю кулаком по воздуху и задеваю маленькую вазу, забытую кем-то возле оранжереи.

Раздается такой грохот, будто разом треснул десяток чертовых ваз.

– Кто там? – слышу я голос Брайана.

Черт!

Пускай он увидит меня. Я не привык убегать. Я не делал этого даже в детстве, когда меня собирались бить.

Тишина. Я застываю на месте.

Я поступал так же и из-за других. Потому что когда тебя учат, что побои – это нормально, ты начинаешь думать, что, возможно, любовь сделана из оплеух, а не объятий. В ней больше криков, чем шепота. И что, в конце концов, не так уж и важно, если никто не укутывает тебя одеялом и не читает сказку перед сном.

– Это я, – отзываюсь