и душевным собеседником. С Лучано Паваротти мы говорили на одном языке, точнее, на одном диалекте. Он был очень простым в общении, чего обычно не приходится ожидать от столь успешных людей. Его феноменальный успех я считаю совершенно заслуженным.

Как-то раз в Маранелло заглянул еще один певец – «король песни» Клаудио Вилла. Мне совершенно непонятно, как человек, который так прекрасно поет и умеет находить подходящий репертуар для любой аудитории, может быть настолько нерешителен и переменчив в выборе автомобиля. Нет, Клаудио любил машины. Просто ему хотелось убедить всех вокруг, что он отличный водитель и может справиться с любой из них. Среди других исполнителей поп-музыки помню Перри Комо, который разговаривал на странном южном диалекте, самого большого профессионала из всех профессионалов на свете Пэта Буна, самую светловолосую из всех блондинок на земле Катарину Казелли, Литтл Тони, который признался, что хотел бы добиться в гонках такого же успеха, как на сцене. Когда мы встретились с Ивой Дзаникки, я все пытался выразить свое восхищение некоторыми ее песнями, но тщетно: разговор крутился только вокруг гастрономии. О других гостях Маранелло я мало что помню… А ведь к нам приезжали Джанни Мечча, Джино Паоли, Пеппино Ди Капри и Розанна Фрателло.

Несомненно, автомобили Ferrari нравились артистам театра и особенно киноактерам. Я встречался со многими, но интерес у меня вызвала лишь пара человек. Ferrari покупали Уильям Холден, Джейн Мэнсфилд, Сэмми Дэвис, Тони Кертис, Клинт Иствуд и многие, многие другие, чьих имен я даже не слышал. С кем-то я обменялся всего парой слов, которых едва хватило, чтобы составить хотя бы общее впечатление. Марчелло Мастроянни, например, так придирчиво рассматривал каждую деталь автомобиля, что показался мне занудой. О ком сказать еще? Жан-Поль Бельмондо – неистовый критик. Роже Вадим – первооткрыватель женских талантов и охотник за впечатлениями. Альберто Лупо сначала переметнулся к конкурентам, но потом соскучился и вернулся к нам, став нашим клиентом, как в старые, добрые времена. Питер Селлерс, приехавший к нам с женой Бритт Экланд, – настоящий интеллектуал. Майк Бонджорно – прекрасный оратор, красноречие которого принесло ему любовь публики. Джино Брамьери – неиссякаемый источник взрывного миланского веселья. Беппе Грилло – сатирик, автор острых высказываний на злободневные темы. Именно ему я задал извечный вопрос, что легче: заставить зрителя плакать или смеяться? Грилло поделился со мной своими размышлениями, и я увидел в этом молодом человеке способность глубоко чувствовать, умение тонко подмечать некоторые детали и удачно использовать их в своих комических монологах.

Однажды я даже дал согласие на съемки фильма прямо в Маранелло. Разумеется, картина была о спортивных автомобилях. На два дня завод отдали на растерзание армии электриков, операторов, визажистов и еще толпы каких-то людей, чьи обязанности так и остались для меня загадкой. В фильме снимались Ив Монтан, Джеймс Гарнер, Адольфо Чели, Франсуаза Харди и Эва Мари Сейнт. А режиссером был наш постоянный клиент Джон Франкенхаймер.

Наверное, из людей кино меня больше всего поразила троица в лице Роберто Росселлини, Ингрид Бергман и Анны Маньяни. Росселлини показался мне совершенно необыкновенным человеком, в котором сочеталось несочетаемое. Не знаю, почему его называли расчетливым и эгоистичным. Он был на редкость щедр, хотя и непредсказуем. Никогда не забуду, с какой нежностью и теплотой он относился к моему больному сыну – приносил Дино книги, часами сидел у постели; они мирно беседовали, и Дино от этого совсем не уставал. А потом Роберто находил правильные слова поддержки для меня, которые были мне так необходимы. Росселлини многие годы хранил верность Ferrari. Он отлично водил машину, даже участвовал в «Милле Милья», правда, не доезжал до конца – заканчивал гонку в Риме, в объятиях Ингрид Бергман.

В Маранелло ему всегда были рады. Однажды Росселлини приехал вместе с Ингрид, как раз на пике ее славы. Они только что закончили снимать «Стромболи». Я повез их на завтрак в тратторию за городом. В какой-то момент Росселлини решительно заявил: «В мире нет ничего прекраснее, чем водить Ferrari со скоростью 240 км/ч». Бергман посмотрела на него, не проронив ни слова, но я заметил, как ее большие выразительные глаза наполнились слезами. Тогда я сказал: «Роберто, в присутствии жены так говорить нехорошо». Росселлини тут же схватил Ингрид за руку и выпалил: «Разумеется ничто не сравнится с тобой, дорогая!» Она лишь улыбнулась и заметила: «Вместо квартиры мы могли бы купить большой чемодан, новую Ferrari и жить в ней». С годами наши отношения становились все более доверительными. Росселлини был одним из самых интересных собеседников, несмотря на характерные для него резкие паузы в речи, молчание, сбивчивость или неуверенность в выражениях. Но о кино мы почти не говорили. Только один раз, когда он все же убедил меня посмотреть «Стромболи». Я сделал это исключительно чтобы не обидеть друга, потому что в принципе не хожу ни в театр, ни в кино. Когда Росселлини поинтересовался моим мнением, я ответил: «Я досмотрел почти до конца. Могу сказать лишь одно: я видел гиганта в пустыне». Как-то раз я осмелился спросить его, почему он расстался с Анной Маньяни, вместе с которой они создали шедевр – «Рим – открытый город». И у Маньяни я спросил то же самое, чтобы сравнить две версии. Должен признаться, ответы оказались один забавнее другого.

Анна Маньяни произвела на меня неизгладимое впечатление своим безграничным человеколюбием! В отличие от Росселлини, скорость она не любила. Помню, как-то мы ехали с ней из Маранелло в Модену. Только свернули на трассу, как Маньяни стала умолять меня сбавить скорость. Сказала, что не боится, но, когда двигатель работает на полной мощности, грохот как будто пронизывает ее до костей – жуткое ощущение. Потом я спросил у своего друга, что это за чертовщина, и он изобразил мне ситуацию с комментариями на римском диалекте в стиле великой актрисы, которая по степени выразительности голоса и актерской игры была поистине непревзойденной.

В следующий раз Росселлини приехал ко мне с 12-летним Гилом, своим сыном от индианки Сонали Дас Гупта, непревзойденным экспертом в области автомобилестроения. В это время Росселлини представлял на телевидении первый итог своей работы в новой сфере – фильм «Приход к власти Людовика XIV», который был восторженно встречен критикой. И рассказал о проекте, который вынашивал уже давно. Роберто хотел снять фильм – «скорее о человеке, чем о конструкторе»… Но этого фильма никогда не будет. И Анна, и Роберто умерли. Ингрид же, повидаться с которой нам больше не довелось, дала знать о себе из Лондона – прислала трогательное письмо после кончины моей жены.

Идею создания фильма о моей жизни я не обсуждал больше ни с кем, даже с Полом Ньюманом, который хотел познакомиться со мной и прокатиться на Ferrari по Фьорано, и ему это удалось. Умный человек, замечательный, обожающий автомобили, настоящий спортсмен. На треке он показал себя ничуть не хуже Стива Маккуина, еще одного актера, большого любителя автомобилей. Помню, Стив подарил мне отлитую на заказ в Мурано стеклянную фигурку гарцующего жеребца и произвел на меня впечатление типичной голливудской звезды.

Клиенты и друзья Ferrari есть и в шоу-бизнесе, и в спорте. Их много. Логично, что увлечение нашими машинами совпадало с пиком их популярности. Актеры кино, актеры театра, циркачи, велосипедисты, мотоциклисты. Теннисисты, боксеры, футболисты… Каждый находил в Ferrari что-то свое. Одними из самых любимых моих клиентов были Александр Онассис, сын греческого судовладельца, а также его мать