тебя при встрече. Будешь дурак, если упустишь её.

— Не выдумывай! Тебе показалось, — слишком быстро ответил он.

— Я же женщина, я такие вещи чувствую.

— Ерунда.

Дверь в кабинет открылась, впуская Сергея и вместе с ним грохот музыкальных ритмов. Лариса вздрогнула и недовольно сморщила лицо.

— А ты счастлив, Рома? — спросила она, когда дверь закрылась.

— Ты, Лара, не тот вопрос задаёшь и не тому человеку, — ухмыльнулся Сергей. — Он всегда был счастлив, ты просто тогда не обращала внимания на такие вещи. Счастлив, как может быть счастлив младенец в утробе матери. И ему ничего никогда не было нужно, кроме его гитары. Он учился архитектуре, но занимался тем, что ему было интересно. А за спиной у него всегда был кто-то, кто заботился о нём. Как у Пушкина — тридцать три богатыря, которые охраняют покой князя Гвидона. Ночью из моря выходят и вокруг дозором ходят. И сейчас — ты только посмотри: вот эти амбалы, они же любому пасть порвут за него! Вот кто-нибудь, кроме меня, впишется за тебя, если что?

— Я впишусь. Потому что она мой друг, — заявил Рома.

— Ну, тогда я спокоен. А вся эта рать впишется вместе с тобой?

— Впишется. И за тебя впишется, потому что ты тоже мой друг. Только я не Гвидон. Я часть этой рати, — рассмеялся Рома.

— Тогда кто Гвидон? Кого вы охраняете?

— Любой из нас Гвидон, кому вдруг понадобится помощь, — немного подумав, заключил Роман. — Так что все мы и Гвидоны, и богатыри.

— Ой! — вскрикнула Лариса. — Глазам не верю, это что — Наумов?!

Рома вновь повернулся и посмотрел в направлении, куда указывала Лара. Рядом с Михой у барной стойки стоял молодцеватый человека лет сорока в кожаном прикиде и «казаках».

— Он! — коротко кивнул Рома.

— Он же наш партнёр по застройке. Не думала…

— А ты думала, здесь собираются исключительно маргинальные отбросы? — рассмеялся Роман.

— Ну зачем ты так?

Рома поднялся, встал рядом с Ларисой у окна и протянул вперёд руку.

— Смотри, вон адвокат местный, вон чиновник местной мэрии, врач, юрисконсульт.

— Так у вас тут прямо элитарное место.

— Есть немного, — скромно ответил Рома. — Ребята, я оставлю вас ненадолго. Сейчас будет последняя композиция этой группы. Я обещал подыграть им.

Перепрыгивая через две ступеньки, он сбежал вниз и устремился сквозь толпу к помосту с музыкантами. Ребята объявили очередной перерыв и, сбившись в кучку посередине импровизированной сцены, что-то живо обсуждали между собой. Среди них он заметил Лизу, которая держала под руку Димона, довольно тесно прижимаясь к нему. На полпути Рому перехватила Марго. Она ухватила его за локоть, притянула к себе и принялась тихо говорить ему прямо в ухо. Он попытался вырваться, но она жестко держала его и, похоже, не собиралась отпускать.

— Рома, ну подожди минутку, — требовательно затараторила она. — Мужик этот, Миша, он кто здесь?

— Директор, хозяин, — рассеяно бросил Рома и опять попытался вырвать руку.

— А ты тогда кто, если он хозяин? — удивилась Марго, продолжая его удерживать.

— Я тоже! Отпусти!

— Ничего не поняла!

— Короче, он главный здесь!

— Самый главный?

— Главней не бывает.

Рома вдруг сообразил, что интерес Марго к Мишкиной персоне носит отнюдь не праздный характер. Эта девушка никак не подходила под категорию местных тусовщиц, которых Миха периодически таскал в подсобку ресторана. С ней ему придётся строить отношения по-другому, а если она решила просто поиграть с ним, то это может вылиться в очередную проблему.

— Вообще-то он мой друг, и если ты… — начал Рома, качая пальцем перед лицом девушки.

— Если я обижу его? Ты это хотел сказать? А такого разве можно обидеть? — засмеялась Марго.

— Ритка, я тебя предупредил! Он очень ранимый парень.

— А что он заканчивал? Филологический? — продолжила она допрос.

— Достала! Три класса церковноприходской школы! Шучу, конечно, среднее у него.

— А я думала, он филолог… Так и сыплет цитатами!

— Этого у него не отнять. Память, как у компьютера. Да и похоже, он сегодня в ударе, — заметил Рома и совсем тихо, чтобы не услышала Марго, добавил: — И догадываюсь, почему. Короче, отстань! Я тороплюсь! — рявкнул он.

— Женатый?

— Нет, и детей нет! Что ещё?!

Марго нежно чмокнула его в щёку и тут же рванула к лестнице на второй этаж. Рома продолжил свой путь, но через пару шагов упёрся в Михину широкую грудь.

— Ты о чём с ней говорил?

— С кем, Миша? — раздраженно взорвался Рома, предполагая, что тот опять интересуется его отношениями с Дашей.

— С Марго.

— Вы что, с ума тут все посходили? Дай пройти!

— Скажи и вали куда шёл!

— Да о тебе, Миша, о тебе!

Миха довольно растянул рот в улыбке, запустил пальцы в бороду и поиграл ими.

— И что ты ей сказал?

— Сказал, что ты гад, каких свет ещё не видывал! Сказал, чтобы держалась от тебя подальше!

Улыбка медленно сползла с Михиного лица, голубые глаза приобрели стальной оттенок, полезли из орбит, рот ощерился, и у Ромы мгновенно, где-то она уровне подсознания, мелькнула трусливая мысль, что он сейчас очень рискует своим здоровьем.

— Тормози, битюг! — резко выдохнул он. — Я пошутил. Похоже, она на тебя глаз положила. Спрашивала: кто да что, женат, не женат?

— А ты?

Рома опять хотел поиздеваться над ним, отомстить за все его шуточки, но решил не искушать судьбу.

— Сказал, что лучше тебя только Шварценеггер.

— И чем это он лучше?

— Миша! Не тупи. Я всё про тебя правильно сказал.

— А чё она тебя поцеловала? — подозрительно поинтересовался гигант.

— Меня все подряд целуют — только не те, кому нужно.

— Ты про Дашку?

Рома нахмурился, молча кивнул и двинулся дальше. Миха остался стоять на месте, затем повернулся и решительно стал пробираться к столику, где в одиночестве сидел Гена.

Наконец Рома добрался до помоста, вскочил на него и снял со стойки свою гитару. Ребята разошлись по местам, но Лиза так и осталась на помосте. Она отошла чуть глубже, за спины парней, и опустилась на табурет для пианино. Рома по её движениям заметил, что девушка, вероятнее всего, слегка под градусом. Однако мысли о Лизе мгновенно отошли на задний план, когда он увидел Дашу. Она стояла неподалеку, опершись плечом о стену и грустным взглядом смотрела прямо на него.

После сигнала барабанщика Рома вступил, и гитара в руках просто взорвалась его фирменными пассажами. Он чувствовал необычайное вдохновение и играл сейчас только для своей любимой. На последних аккордах композиции он прикрыл глаза, а когда вновь посмотрел в зал, то не увидел Дашу. Он беспокойно огляделся вокруг, заметил проталкивающуюся к выходу спину