— «Более детального» — это не совсем верное определение. Пожалуй, правильнее было бы говорить о разработке проекта в принципе, поскольку пока его как такового нет, если вы сами, разумеется, не разработали. То, что я наговорил здесь вам и вашему брату — это так, общие мечтания, отвлечённые фантазии.

— Пусть даже так. Мечтания показались нам интересными, но хотелось бы, чтобы фантазии стали более детальными и близкими к планам. Вы не могли бы набросать на бумаге, если возможно — с эскизами и привязкой к карте, по два-три варианта каждого объекта и ваше видение всего комплекса в целом? Так сказать, при разном уровне вложений и вовлечённости, как исходные данные для детальной проработки? С пояснениями, что, зачем и для чего?

— Наверное, смог бы, но…

— Понимаю, что это большой кусок работы, а работа не должна быть бесплатной.

— Не в оплате даже вопрос, прост столько разных дел запланировал на ближайшие дни…

— Что вы, что вы! Особой спешки не требуется, если к началу весны сможете дать какие-то материалы, то уже хорошо. Вопрос по оплате труда — не спорьте, не надо — решим по итогу. Думаю, мы снова предоставим вам несколько вариантов на выбор.

— К началу весны… Мне в любом случае понадобятся копии карты, желательно — в разных масштабах, по нескольку экземпляров. А также хорошо бы печатную машинку и расходные материалы к ней.

— Вы владеете машинописью? И «расходные материалы», это?..

— Не знаю, можно ли это назвать словом «владею», но представление о данной работе имею. В любом случае, вам будет проще работать с печатным текстом, да и мне нагрузка на руки меньше. Расходные материалы — это красящая лента, копировальная и писчая бумага, набор по уходу за машинкой…

— Карты есть сейчас, много копий снять не успели, но для начала, думаю, хватит. По пишущей машинке будем думать, пока по срокам ничего не могу обещать.

— Не будет машинки — ничего страшного, тогда буду в тетрадях писать, чтобы листы не терялись и не путались.

На попятный с машинкой меня заставило пойти вспомненное дедом обстоятельство, что привычная ему раскладка клавиатуры появилась далеко не сразу, до того была длительная эпоха экспериментов, и мы оба не знали, как давно и чем она закончилась в этом мире. Без навыков деда от машинки пользы будет меньше, чем забот, а его навыки не будут работать при изначально непривычном расположении букв.

Выдержав приличествующую паузу около трёх минут, ректор стандартным оборотом намекнул, что пора прощаться. Я этот долгожданный намёк, разумеется, понял. Поскольку я был без жилетки, то поместил часы в нагрудный карман пиджака, застегнув карабин на петлице. При этом обнаружив, что с карабина свешивается ещё одна короткая цепочка с небольшим, размером с двугривенный, жетоном, на котором выбито изображение Императорской короны. Вышел я из приёмной с неизменным саквояжем в одной руке, тубусом в другой и с укладкой подмышкой. Пристроившись на подоконнике никак не мог понять, почему укладка не лезет в портфель, если раньше таких проблем не возникало. Потом перевёл дух, понял, что пихаю кожаную обложку «стоймя», потому клапан саквояжа и не закрывается. Посмотрел на свои дрожащие руки и понял, что вряд ли я куда сегодня поеду, во всяком случае — пока не успокоюсь. Да и груз надо в комнату отнести, смысл бегать по городу со всеми бумагами?

Надежда Петровна не оправдала бы свою репутацию, если бы не заметила изменений в моём внешнем виде. Но начала всё же не с этого.

— Как съездил? С бабушкой помирился?

— Да, всё обсудили, со всем разобрались. Правда, она мне новую засаду готовит, но мы договорились, что одна она, без согласования, ничего, вообще, совсем ничего, делать не будет.

После первой фразы я облегчённо вздохнул — и, наверное, сделал это слишком мощно, поскольку Петровна принюхалась и напряглась.

— Так. А чем это от кого-то пахнет с утра пораньше?

— Ректор шампанским угостил.

Петровна недовольно поморщилась — мол, меру в шутках нужно знать. Но ничего по этому поводу не сказала, пытаясь рассмотреть изображение на золотом жетоне и не особо доверяя своим глазам.

— Вижу, у тебя обновка?

— Да, вот, пожалуйста. — Я вытащил часы за цепочку и подал коменданту.

Та сразу узнала вензель и удивилась, не спеша брать предмет в руки.

— Не бойтесь, Надежда Петровна. Там ещё надпись есть внутри.

Я сам нажал на кнопку и протянул мелодично зазвучавшие часы собеседнице. Та неуверенно взяла, прочитала гравировку. Удивлённо посмотрела на меня, перечитала ещё раз, медленно, чуть ли не по слогам. И вернула мне императорский подарок, протянув задумчиво и почему-то опять на «вы»:

— А вы, Юра, умеете удивлять, — она покачала головой и добавила: — Да, за такое и выпить не грех.

— Вот-вот, и ректор так же сказал, когда передавал мне подарок.

— Так что, про ректора и шампанское — правда?

— Я же сразу вам сказал, ещё при встрече, что не могу обманывать Надежду. Поэтому никогда вам не вру!

«Во всяком случае — напрямую. Ведь сказать не всю правду — это же другое, правда?»

В ответ Петровна только покачала головой:

— Чего только в общежитии не увидишь. Стоит только подумать, что вряд ли меня студенты ещё чем-то удивят — как пожалуйста!

Глава 20

У себя в комнате я всё же не удержался и с чисто терапевтическими целями выпил чарку настойки. Прямо так, без закуски, толком не чувствуя вкуса. Да, «лечить нервы» спиртным — пагубная привычка, но тут речь не о привычке, да и случай не то, что не каждый день случается — скорее, не каждую жизнь.

«Ага. В жизни раз бывает восемнадцать лет. А восемьдесят один — ещё реже!»

«В каком смысле?»

«В таком же, в каком ты про наградные часы рассуждал: не в каждой жизни такое случается. Особенно если неодарённых в расчёт брать».

Затем я пересмотрел документы, переданные мне ректором. Кстати, первой в укладке лежала жалованная грамота, идущая в комплекте к часам. Я вздохнул, заранее смиряясь с тем, что бабушка и её на стену повесит, а копию — в лавку. Стал смотреть дальше — дарственная, нотариально заверенная, всё чин по чину. Далее — документы на сам завод, точнее, финансовый отчёт за прошлый год. Так, какой там объём производства? В смысле, что значит — в тоннах⁈