Утомительные игры длились несколько часов, пока в блокированном неизвестными судами пространстве не начало происходить что-то непонятное. Яркие вспышки говорили о том, что где-то уничтожали корабли. Наверное, это было новое боевое столкновение, но подойти ближе Дзефирелли мешали два быстрых охотника, которые, казалось, только и ждали, чтобы распотрошить зазевавшихся «москито».

– Ну вот, босс! Нам посылка! – сообщил напарник Колина – ветеран полудюжины кампаний, которые затевались полицейскими управлениями, Барнаби.

Дзефирелли очнулся от полудремы и, посмотрев на демонстрационные панели, понял, что имел в виду Барнаби. Это был истребитель «интерфайтер», который швырнуло взрывной волной, и теперь он несся вглубь обитаемого космоса с отбитыми плоскостями и едва ли целым корпусом.

– Там внутри пилот, – сообщил опытный Барнаби. – Работает биотест, и он показывает, что бедняга еще жив…

– Босс, акулы идут к нам! – сообщил Олле, командир экипажа другого «москито».

– Тогда уходим, – скомандовал Дзефирелли, однако не успели они разогнаться, как стало ясно – убийцы двигались в сторону покалеченного «интерфайтера».

Ситуация была привычная и очень знакомая каждому полицейскому. Есть ценный свидетель, и есть те, кто желает, чтобы он замолчал.

– Господа волки, этот парень в истребителе нам очень нужен.

– Значит, будем гасить этих коршунов, – просто сказал Барнаби, будто речь шла о беззащитном грузовике.

– Гасить будем… – тут же согласился Олле, хотя его машина имела повреждения после столкновения с наемниками, которые напали на группу Дзефирелли несколько дней назад.

Впрочем, Колин знал о готовящемся покушении, и бой был коротким. Тем не менее вспомогательное судно было потеряно, а у «москито» Олле оказался пробит охладитель.

Теперь его машина время от времени неожиданно теряла тягу, однако пилот и его напарник ни за что не соглашались выйти из игры, «Только через мой труп», – мрачно шутил Олле, но в данной ситуации это вовсе не выглядело шуткой.

Поначалу скоростные суда урайцев не принимали шестерку «москито» всерьез. Они упорно правили на перехват битого «интерфайтера», и больше ничего их не интересовало. Группа Дзефирелли использовала это пренебрежение в своих целях и успешно вышла на удобную позицию, прежде чем один из охотников все же открыл огонь по наглым суденышкам.

Следовало признать, что стреляли они мастерски. Первый же заряд угодил точно в машину Олле, и она лопнула, точно елочная игрушка. Медлить было нельзя, и четыре «москито» открыли огонь с десяти тысяч метров.

Несколько секунд тряски и жуткой вибрации стенок – это следовало пережить, чтобы избавиться от всех боеприпасов до последней железки. Колин опасался, что в момент стрельбы кому-то из них перепадет еще один черный шар, однако противник был так заворожен огненным представлением, что не сразу распознал в нем стандартные залпы «москито».

Накрытие получилось просто идеальным, и едва ли десяток снарядов пролетели мимо цели. Один из охотников был разрушен полностью, а другой лишь слегка «захромал». Он стал быстро уходить на аварийных двигателях, и Дзефирелли понял, что выигран еще один важный бой. Правда, возвратись этот подбитый охотник на поле боя, и им пришлось бы несладко, ведь из оставшихся пяти «москито» четыре были пустыми.

Между тем «интерфайтер» был уже совсем близко, и требовалось взять его на «липучку» – так называли магнитный захват на манипуляторе, существовавший именно для таких целей. Когда говорили «пришел на липучке», это означало чудесное спасение, когда собственная машина уже превращена в решето.

– Кто у нас лучший по работе с «липучкой»? – спросил Дзефирелли, не отводя взгляда от двух отметок на радаре. Одна уходила, и это был враг, другая приближалась – и это был свидетель.

– Олле был лучшим, – сообщил Элыусто с четвертой машины.

– А после него?

– Давай, босс, я попробую.

– Не возражаю, – ответил Колин, и «москито» под номером четыре с надписью на борту «Горячая пицца на дом» развернулся и пошел навстречу «интерфайтеру». – Остальным смотреть в оба, – напомнил Дзефирелли, хотя и понимал, что это излишне.

Ник очнулся от легкого, прохладного прикосновения к своему телу и, открыв глаза, совершенно растерялся. Он не мог понять, где находится, и не помнил ничего, что могло бы связать его с ближайшим временем. Лишь отдаленные фрагменты воспоминаний, там, где он был еще на грузовике. Бесконечная стрельба, окровавленные тела, и – снова стрельба… А потом самое главное! Встреча с перволюдьми!

Ник дернулся и почувствовал, как вместе с ним шевельнулись длинные трубки, похожие на продолжение его самого. Несущие разноцветные жидкости магистрали имели свое начало в никелированных медицинских приборах, внушавших уважение к их мудрым изобретателям.

– Тихо, милый, тихо, – послышался чей-то мелодичный голос. Ламберт с трудом повел зрачками и заметил медсестру.

– Вам лучше не шевелиться… Пока нельзя… – сказала она. – Но говорить можно – доктор сказал, легкие нужно разрабатывать.

– Да… Давно я… здесь? – спросил Ник и сам не узнал собственного голоса.

– Скоро три недели будет.

Девушка наклонилась над самым лицом Ника, и он отметил, что она очень симпатичная. Пожалуй, даже красивая.

«Интересно, а как выгляжу я сам?» – мелькнула у него тревожная мысль.

– Дайте зеркало… – попросил он.

Девушка улыбнулась. Она поняла, о чем подумал пациент. Тем не менее она взяла со столика больничное зеркало в прямоугольной рамочке и поднесла его к лицу Ника.

«Ого-го! – сразу же пожалел себя Ламберт. – Неужели это я?» Запавшие, окруженные синеватыми тенями глаза, почти прозрачная желтоватая кожа и свежий шрам на правой щеке.

– А… руки и ноги… целы? – осторожно спросил Ник. Он плохо ощущал свое тело и, стало быть, мог чего-то недосчитаться.

– Успокойтесь, все необходимое на месте. – Девушка снова улыбнулась, и Ник тоже попытался улыбнуться. Лицо его было как одеревеневшее, и улыбка получилась кривой.

– Что… что со… со мной случилось? – задав такой длинный вопрос, Ламберт почувствовал, что устал.

– Я позову мистера Фокса. Он в курсе всех ваших похождений, и ему вы сможете задать все вопросы.

Сказав это, медсестра куда-то ушла, и Ник остался один. Впрочем, ненадолго. Вскоре возле него появился мужчина.

Еще не полностью восстановившееся зрение не позволяло рассмотреть его лицо в подробностях. Но запах табака, исходящий от незнакомца, Ник ошутил отчетливо.

– Я вижу, ты, парень, делаешь успехи, – усмехнулся незнакомец и, придвинув стул, сел у изголовья кровати. – Я имею в виду Лили. Я тут к ней четвертый день клинья подбиваю, и безрезультатно, а ты едва зенки открыл – она тебя сразу красавчиком окрестила… Ты говорить можешь?