Зеб включил двигатель, Ая завибрировала. Мы спустились по спирали, ненадолго зависли и сели, мягко ударившись о грунт.

– Приземлились на Барсуме. Астронавигатор, прошу отметить в судовом журнале время и дату.

– Ой… а где…

– На приборной доске.

– Но там ноль восемь ноль три, а тут только-только рассвело.

– Отметь по Гринвичу. Одновременно отметь ориентировочное местное время и дату: Барсум, день первый. – Зеб зевнул. – Что-то очень часто утро наступает, лучше бы пореже.

– Погоди, не засыпай, – сказала моя жена. – Будут горячие оладьи.

– Тогда не засну!

– Тетя Хильда!

– Дити, я взяла с собой «смесь тетушки Джемаймы». И порошковое молоко. И масло. Сиропа, Зебби, нет – увы. Но есть виноградное желе в тюбике. И растворимый кофе. Если кто-нибудь возьмет на себя труд отпереть эту дверцу в переборке, то завтрак будет готов через несколько минут.

– Главный научный сотрудник, выполняйте первоочередные обязанности.

– Я? Но… то есть виновата: есть, капитан!

– Спусти свою изящную ножку на землю. Это твоя планета, твоя привилегия. По правому борту, под крылом – дамский туалет, по левому борту мужской писсуар. По требованию дам им может быть предоставлен вооруженный эскорт.

Я обрадовался, что Зеб об этом вспомнил. В машине имелся специальный сосуд, хранящийся под левым задним сиденьем, и запас пластиковых вкладышей к нему, но у меня не было ни малейшего желания им пользоваться.

Ая Плутишка чудесная машина, но в качестве космического корабля она далека от совершенства. Впрочем, на Барсум она нас доставила.

Барсум! Планета тотов[61] и прекрасных принцесс…

ДИТИ:

Наш первый час на Барсуме ушел на ориентировку. Тетя Хильда высунулась, вышла и осталась снаружи.

– Не холодно, – сообщила она. – Позже будет жарко.

– Смотри под ноги! – крикнул ей мой муж. – Могут быть змеи, да мало ли что. – Он поспешил вслед за ней – и полетел кувырком.

Зебадия не ушибся: земля напоминала упругий мат благодаря зеленовато-желтой поросли, чем-то похожей на клевер. Он осторожно поднялся на ноги, немного попрыгал, как будто ходил по резиновому матрацу.

– Не понимаю, – пожаловался он. – Тяготение здесь должно быть вдвое больше лунного. А я чувствую себя гораздо легче.

Тетя Хильдочка села на травку.

– На Луне ты таскал на себе скафандр, баллоны, оборудование. – Она развязала шнурки своих кед. – А здесь нет.

– Да, это верно, таскал, – согласился мой муж. – Что ты делаешь?

– Снимаю кеды. А когда это ты был на Луне? Капитан Зебби, ты обманщик.

– Не снимай! Откуда ты знаешь, что водится в этой траве?

Тетя Хильда остановилась, успев снять один кед.

– Если кто меня укусит, я отплачу ему тем же. Капитан, на борту Аи Плутишки ты абсолютный босс. Но разве членам твоего экипажа совсем уже не оставлено свободной воли? Давай говори, кто я: свободная гражданка или твоя рабыня, не имеющая права даже разуться без разрешения? А?

– Э-э…

– Если ты будешь принимать решения всегда и за всех, ты свихнешься, как курица, растящая утят. Даже Дити позволено рассуждать. А мне уж и пописать нельзя без твоей команды. Ну, что мне, эту надевать обратно? Или ту снимать?

– Тетя Хильда, перестань дразнить моего мужа! – Я разозлилась.

– Дея Торис, я не дразню твоего мужа, я жду распоряжений от нашего капитана.

Зебадия вздохнул:

– Иногда я жалею, что не остался в Австралии.

– Можно нам с папой выйти? – спросила я.

– А, конечно. Будьте осторожны, тут надо привыкнуть.

Я спрыгнула, затем прыгнула ввысь и вдаль, делая антраша на лету, и приземлилась на пуанты.

– Вот это да! Здесь только балетом и заниматься! Только вот что, – добавила я, – я не хочу заниматься балетом, пока не сходила кое-куда. Тетя Хильда, пойдем посмотрим, не занят ли наш туалет.

– Я как раз собиралась это сделать, милочка, но мне для этого требуется распоряжение нашего капитана.

– Ты все издеваешься.

– Нет, Дити, Хильда права. Порядок есть порядок, и он должен быть четко оговорен. Джейк, не хочешь ли ты принять командование на суше?

– Нет, капитан. Я где-то посеял маршальский жезл, который таскал в ранце.

Тетя Хильда поднялась с земли; в одной руке у нее был кед, а другой она потянулась вверх и потрепала моего мужа по щеке:

– Зебби, ты лапочка. Ты беспокоишься за всех нас и за меня особенно, потому что я, по-твоему, совсем бестолковая. А помнишь, как хорошо все было в Гнездышке? Каждый делал то, что умел делать лучше всех, и никто ни с кем не ссорился. Если это получалось там, то должно получиться и здесь.

– Ну хорошо, хорошо. Но умоляю, девушки: будьте осторожны!

– Мы будем осторожны. Как твои экстрасенсорные способности? Что-нибудь чуешь?

Зебадия наморщил лоб:

– Нет. Но меня заранее не предупреждают. Только в самое последнее мгновение.

– Нам хватит и мгновения. Но перед тем как нам пришлось удрать, ты собирался запрограммировать Аю на слушание с высокой чувствительностью. Это не поможет превратить мгновение в достаточно долгий срок?

– Поможет! Шельма, я назначу тебя командиром на суше.

– Идет! Старый масса Зеб дал нам, неграм, свободу. Зебби, чем скорее ты кончишь валять дурака, тем скорее получишь свои горячие оладьи. Расстели-ка мою накидку и поставь на подножку эту саможарку.

Завтракали мы в традиционном барсумианском наряде: голышом. Тетя Хильда обратила наше внимание на то, что прачечных поблизости не так много, а запас воды, имеющийся в машине, предназначен для питья и готовки.

– Дити, у меня ничего нет, кроме этого платья, которое ты мне подарила: я сейчас повешу его проветриваться и дам отвисеться, чтобы разгладилось. И трусики тоже. Воздушная ванна лучше, чем никакой ванны. Я знаю, ты всегда готова со мной поделиться, но ты ведь не ближе к прачечной, чем я.

Мой тренировочный костюм присоединился к платью Хильды.

– Тетя Хильда, ты можешь не купаться хоть неделю. А от меня пахнет уже сразу после ванны, хотя не очень сильно. Через сутки я уже воняю, через двое от меня разит, как от скунса. Как знать, вдруг воздушная ванна поможет.

Аналогичный ход мыслей побудил наших мужчин развесить свою одежду по левому борту, а Зебадию – поднять с земли накидку Хильды.