ходить среди нас в изяществе и красоте.

Она улыбнулась; она тоже считала его богом.

Он положил руку ей на талию. В этом прикосновении чувствовалось обладание, и это заставило разум Сольвейг зашуметь, но она подавила этот шум и встретилась с ним взглядом.

— Ты больше не сердишься?

— Я и не сердился, Сольвейг. Я в замешательстве. Но мы можем поговорить об этом позже. — Он взял ее за руку и повел к широкому дверному проему, где стояли два стражника в одинаковых доспехах.

Мужчина, стоявший рядом с их родителями, подошел к двери, и Сольвейг поняла, что это Бьярке, один из тех, кто помог заселить Норшир и который теперь был дворянином этого мира. Под руку с ним шла женщина; Сольвейг тоже помнила ее — его жена. Они были из Карлсы.

— Как некоторые из вас знают, — сказал Бьярке, — в этом мире есть свои собственные ритуалы. Они отличаются от наших, но здесь не менее важны. Будет звучать музыка, и зал встанет, когда мы будем проходить мимо. Для нас уже накрыт стол. Было бы лучше всего войти в зал в порядке очереди: Леиф, Ольга, Вали и Бренна сразу за мной, их дети следуют за ними, а остальные — после.

Сольвейг помнила кое-что из этого по своему предыдущему визиту в Меркурию. Она вспомнила зал и пир среди людей в изысканных одеждах. Она вспомнила странную музыку и танцы. Она помнила, как люди пялились на нее. Много людей.

Позади Сольвейг Ульв усмехнулся и захромал назад, как будто собирался уйти.

— Я не хочу участвовать в их спектаклях. Этот мир состоит из дураков и овец.

— И воинов тоже, — добавил Магни. — Воинов, чьи сильные руки нам нужны.

— Астрид хотела бы, чтобы ты был с нами, Ульв, — сказал Леиф. — Я хочу, чтобы ты был с нами. Я обязан тебе жизнью Ольги.

— Мы все в долгу перед тобой, — добавила мать Сольвейг. — И Турид, и ее сыновья. Ты спас наших детей. Вы спасли нас от поражения и засады в Гетланде. Ты дал нам шанс подготовить нашу месть. Этот пир — празднование этого шанса. — Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. — Этой зимой мы узнаем, кого именно мы просим сражаться вместе с нами. Мы увидим их в их ритуалах так же часто, как и во всем остальном.

Ульв несколько секунд рассматривал мать Сольвейг. Наконец, он кивнул. Все они выстроились в соответствии с инструкциями Бьярке и двинулись в холл.

— оОо~

Как и прежде, после трапезы были танцы. Пока они ели, тоже играла музыка, и Сольвейг это не нравилось. Звуки извлекали, царапая тугие струны палочками или пощипывая их, и от этого у нее напрягался затылок. Были еще маленькие дудочки и барабаны, больше похожие на инструменты из дома, и они ей нравились больше, но струнные, похоже, нравились меркурианцам.

Но после трапезы пришли слуги и убрали со столов, а затем отодвинули их в сторону. Леофрик свел свою жену вниз с помоста в центр зала. Зазвучал тяжелый барабанный бой, который Сольвейг узнала, и король с королевой протянули руки к родителям Сольвейг, Леифу и Ольге и всей их компании. Бьярке с женой и другие норширские поселенцы, присутствовавшие на пиру, тоже поднялись.

Магни протянул руку, и Сольвейг сжала ее. Они присоединились к своим людям в центре комнаты, образовав круг. Это были музыка и танцы, которые она знала.

Остальные наблюдали, как их люди двигались по кругу в ритме, заданном барабаном. К ним присоединилась труба, добавив более легкий, более сложный узор — странный, но не неприятный. Сольвейг повернулась лицом кпереди и снова взяла за руку Магни и своего отца, затем, в нужный момент, снова развернулась в круг. Ее шелковые юбки развевались вокруг ног.

Из-за маленьких туфель ее ноги на каменном полу чувствовали себя странно. Как будто на ней вообще не было обуви. На следующем повороте она поскользнулась, совсем чуть-чуть, но Магни вырвался из хватки жены Бьярке и положил руку на поясницу Сольвейг, поддерживая ее. Ненужный жест, но милый. Чувствуя легкость и раскованность, она улыбнулась ему и снова продолжила танец.

Через некоторое время они разомкнули круг, и жители Меркурии станцевали танец людей Севера. Они знали движения так же хорошо, как Сольвейг и люди ее народа, как будто подобные танцы были такой же частью их жизни, как странная музыка, которая играла во время ужина. Сольвейг обнаружила, что улыбается, а потом и смеется, танцуя.

Но затем снова зазвучала странная струнная мелодия, и кольцо танцующих распалось и сошлось в какую-то странную фигуру. Сольвейг отпустила Магни и своего отца и отступила назад, к стене зала. Она не знала ни этой музыки, ни этой манеры двигаться. Остро ощущая свое несоответствие, она отвернулась, ища взглядом хоть что-то из их мира — что-то, чего она здесь не могла найти.

Магни последовал за ней; она почувствовала, как его пальцы поймали ее руку, прежде чем он поравнялся с ней.

— Не убегай, Сольвейг. Не от меня.

Она повернулась к нему лицом, позволяя держать себя за руку.

— Здесь некуда бежать. Куда бы я пошла?

Не говоря ни слова, он вывел ее из зала. Двое охранников, стоявших по обе стороны широкого прохода, вообще не обратили на них внимания. Казалось, они даже не моргали.

Отойдя на некоторое расстояние от странной музыки и толпы людей, Сольвейг снова успокоилась. В относительной тишине и уединении Магни взял ее за другую руку. Они стояли лицом друг к другу, сцепив руки.

— Выйди за меня замуж здесь, — сказал он.

Сольвейг почувствовала, как у нее в буквальном смысле отвисла челюсть. Пока ее ошеломленный разум пытался снова научить ее говорить, Магни продолжил:

— Ты говоришь, что хочешь сначала написать свою историю. Сольвейг, твою историю написали еще до того, как ты родилась. Ты — дитя Ока Бога и Грозового Волка. Ты родилась в день солнцестояния с поцелуем самого Солнца на плече. Ты великая Дева-защитница, зеркало своей матери, и за тобой видны горы тел убитых тобой врагов. Тебе суждено стать моей женой, женой сына Леифа, и однажды мы вместе объединим наши земли. Разве ты не слышишь эти истории? Ты не слушаешь? Твоя история уже рассказывается людьми, и все, что ты делаешь, только дополняет ее. Твоя история будет рассказываться еще долго после того, как ты окажешься в Валгалле. Ты уже стала легендой.

И все же ее разум не мог подобрать слов. Все, что говорил Магни, было правдой. Конечно, она