– А мы что же, без дела будем сидеть? – возмутился Дружинин. – Конечно, преступный мир сейчас не тот, что в наше… Ну, в общем, пусть я его не знаю досконально, но ведь общие черты наверняка есть! Значит, наши навыки здесь тоже пригодятся. Что я, по кабакам не могу походить? По притонам их?

– Конечно, вы тоже можете оказать содействие, – великодушно согласился Машников. – Да и Кирилл Андреевич, я уверен, захочет участвовать в поисках злодея. Но вашу супругу, Кирилл Андреевич, надеюсь, вы ведь не заставите ходить по бандитским притонам?

Вместо Углова на этот вопрос ответила сама Катя.

– Ясное дело, не заставит, – сказала она. – Вы совершенно правы, поручик: я буду сидеть дома, как и подобает верной жене, и ждать вас, своих героев.

– Вот и отлично! – кивнул Машников, подкручивая ус.

Выспаться хорошенько участникам следственной группы в эту ночь не удалось. Уже в девять часов Кирилл Углов поднял всех на ноги. После короткого завтрака все разошлись в разные стороны. Сам Углов отправился к главе всей петербургской полиции – обер-полицмейстеру Никитину. Поручик Машников решил нанести визит полицмейстеру Милосердову, ведавшему районом Обводного канала. Титулярный советник Дружинин заявил, что пройдется по трактирам, расположенным там же, вдоль Обводного канала, неподалеку от места, где были найдены вещи лакея Кругликова, и попробует найти свидетелей того странного самоубийства.

– Конечно, времени с того дня прошло достаточно, – признал титулярный советник, – но вдруг кого найду?

Что же касается Екатерины Дмитриевны, то она, как предполагалось, останется дома, а при необходимости будет осуществлять связь между членами группы.

…К начальнику всей столичной полиции статский советник Углов попал не сразу. Для этого ему пришлось около часа прождать в приемной. Он был не один ожидающий: приемная господина Никитина была полна народа. Здесь были люди самого разного социального положения: лощеные господа во фраках, пожилой полковник со своей спутницей – юной и чрезвычайно бойкой девицей, бородатые купцы, чиновники в поношенных мундирах…

Наконец адъютант пригласил статского советника в кабинет. Здесь Углов увидел главу столичной полиции. Обер-полицмейстер оказался весьма полным господином важного вида с огромными усами и подусниками. На гостя он взглянул довольно равнодушно, не выказав ему никакого внимания: как видно, он привык к просителям самого разного звания.

– Слушаю вас, милостивый государь, – произнес он звучным баритоном. – Что вам угодно?

– Мне необходимо ваше содействие в задержании государственного преступника, – отвечал Углов. – Я действую по поручению членов царствующего дома, а также графа Орлова.

– О каком же преступлении вы изволите говорить? – спросил обер-полицмейстер, заметно оживившись; он даже сел прямее и как бы стал выше ростом.

Статский советник кратко изложил суть дела: рассказал о расследовании обстоятельств смерти покойного императора, о подозрениях относительно лакея Григория Кругликова, о бегстве означенного лакея, о его возможных связях с преступным миром, а также о записке, найденной два месяца назад на берегу Обводного канала. Обер-полицмейстер слушал его весьма внимательно. Однако когда Углов сообщил об оставленном на берегу канала серебре и передал содержание записки, на лице полицейского начальника выразилось недоумение.

– Позвольте, но я чего-то не понимаю, – заявил он. – Выходит, что этот ваш Кругликов наложил на себя руки посредством утопления. Кого же вы в таком случае намерены искать – покойника, что ли?

– Мы в жандармском управлении, – сказал Углов, особо сделав упор на последних словах, – считаем, что Григорий Кругликов руки на себя вовсе не накладывал. Что он, так сказать, разыграл свою смерть, дабы ввести власти в заблуждение. Что ему отчасти и удалось: целых два месяца его поиски не проводились. И только теперь, ввиду некоторых вновь открывшихся обстоятельств, я намерен их возобновить.

– То есть это как же? – продолжал недоумевать обер-полицмейстер. – Вы хотите сказать, что лакей, допущенный к обслуживанию священной особы государя императора, оказался мазуриком. Это уже странно, но пусть, поверим. Далее этот мазурик крадет серебро, принадлежащее государю, и бежит. А чтобы замести следы, разыгрывает спектакль с наложением рук и оставляет похищенное на берегу канала. Вот в это я поверить никак не могу! Я, милостивый государь, за двадцать лет службы всяких жуликов и лихих людей повидал, но такого видеть не доводилось. Чтобы вор оставил свою добычу? Да быть такого не может!

– Тем не менее я пребываю в уверенности, что Григорий Кругликов жив, – настойчиво повторил статский советник. – И что он, возможно, находится в столице. А потому мне нужно содействие в его обнаружении и задержании. И это не моя прихоть, а монаршая воля!

– Ну, хорошо, хорошо, я распоряжусь, чтобы мои подчиненные занялись этим делом, – произнес Никитин. – Вы спуститесь сейчас в следственную часть, там с вашей помощью составят словесный портрет преступника. Мы начнем поиски… Хотя мне все равно кажется, что они ни к чему не приведут…

Статский советник, как ему было предложено, спустился на первый этаж, где узкогрудый чиновник с прилизанными волосами, поминутно поправляя пенсне, записал словесный портрет Григория Кругликова – точнее, переписал его с бумаги, в свое время составленной Дружининым после посещения Зимнего дворца.

Столичное полицейское управление Кирилл Углов покидал в самом мрачном расположении духа. «Ничего этот толстяк делать не будет! – размышлял он. – Напрасно мы к нему обратились, плохой совет нам Машников дал. Что же теперь делать? Может, у поручика что склеится? Или Игорь след отыщет?»

Статский советник надеялся получить ответы на эти вопросы сразу после возвращения домой. Но ошибся: на квартире никого не было, кроме слуг. Не было даже Кати.

– Барыня изволили отбыть сразу после вас, – доложил Углову бойкий лакей Спиридон. – Сказывали, что прогуляться хотят. Погода, говорят, нынче к прогулке зовет. Велели передать, что вернутся к обеду.

– А титулярный советник? И эээ… поручик?

– Тоже пока нету, – доложил лакей.

Почти час статский советник расхаживал по квартире, дожидаясь соратников. Наконец внизу звякнул звонок, раздались торопливые шаги на лестнице, и в столовую вошла Катя.

– Ну что, нагулялась? – мрачно спросил Углов.

– Да, воздух необыкновенно свеж, – отвечала Половцева, как-то странно усмехнувшись. – А что наши? Еще не вернулись?

Тут послышалось повторное треньканье звонка, ставшее ответом на ее вопрос.

Пока слуги накрывали на стол, Углов собрал всех в кабинете.

– Ну, что, узнали что-нибудь? – спросил он у Машникова, с которым связывал самые большие ожидания.

– С полицмейстером я поговорил, – отвечал Машников. – Он обещал принять нужные меры для розыска преступника. Так что будем ждать.

– Да нет у нас времени ждать, нет, как вы не поймете! – вскричал Углов.