— Мне нравились твои поцелуи.

Риан замер, будто статуя.

— Я получала от них истинное удовольствие, — продолжила Марианна негромко. — Каждый стал для меня драгоценностью. Именно так я всегда представляла себе страсть.

— Ох, черт, — пробормотал под нос Гай.

— Именно. — Риан не обернулся. — Хотя бы имейте совесть зажать уши.

Но я не могла. Это было выше меня. Я должна была их услышать. Обязана была узнать, что произошло между Рианом и Марианной.

— Я понятия не имела, что ты ощущаешь все иначе, — продолжала Марианна. — До того самого утра, когда ты сказал, что между нами все кончено.

— Я все помню, — тихо сказал Риан. — И я виноват. Не надо мне напоминать.

— Ты сомневался перед тем, как разорвать помолвку! Сомневался, пока я ничего не знала!

— Вот зря я в этом признался, — пробормотал Риан.

Фигуру Марианны охватили голубые молнии.

— Ты мог бы сказать сразу! Ты врал мне! Не какому-то очередному придворному фигляру при дворе — мне! Мы знали друг друга всю жизнь! Как ты мог?

— Врал, — мгновенно сказал Риан. — И бесконечно виноват. Безо всяких «но». Без оправданий.

Он вскинул взгляд на нее. Грустный, горький, отчаянный.

— Может быть, стоило врать и дальше, — тихо сказал он. — И ты бы осталась жива.

Повисло долгое молчание.

— Ты жалеешь, что мы вообще были вместе, — сказала Марианна так же тихо. — Что играли вместе все детство, что мой первый поцелуй был с тобой, а твой — со мной, что мы были обещаны друг другу и собирались выполнить это обещание. Ты думаешь, что, если бы ничего этого не было и никакой разорванной помолвки бы не случилось, я бы не погибла.

— Ты не стала бы искать смерти, — просто сказал Риан. — И не осталась бы прикрывать отступление в Лэйнтоне, зная, что это верная гибель. Ты отчаялась. И все из-за меня. Я прочитал твое письмо.

Марианна улыбнулась:

— «Твое письмо». Ты наконец-то поверил, что это я.

Она подошла к нему. Коснулась рукой его щеки, и Риан не отстранился.

— Я хотела, чтобы ты винил себя в моей гибели, — сказала она негромко. — Я ошибалась. Я так ошибалась. Не вини себя больше.

— Буду, — просто сказал Риан. — Пока не решу передумать.

— Передумай сейчас, — твердо сказала Марианна. — Ты сказал мне правду о своих чувствах, расторг помолвку, а теперь, после моей гибели, думаешь, что совершил ошибку. И сейчас ты врешь направо и налево, лишь бы та катастрофа не повторилась. Лишь бы твоя правда не вонзилась в чье-то сердце.

— Допустим, — неохотно сказал Риан.

— Потребуется нечто из ряда вон выходящее, чтобы тебя переубедить, — задумчиво протянула Марианна. — Хорошо. Тогда я предлагаю тебе сделку.

Риан моргнул:

— Сделку? С призраком?

— Ты хочешь пройти к алтарю и помочь Фосбриджу, верно? Я помогу. — Марианна скрестила руки на груди. — Но ты больше не будешь винить себя в моей смерти и никогда не будешь врать тем, кто тебе дорог. Тем, кого ты по-настоящему любишь. Интригуй за кулисами, сколько хочешь, но не смей лишаться их доверия.

Тяжелый вздох. Риан прикрыл глаза:

— Кажется, я знаю, о чем я, по твоему мнению, должен сожалеть. Я виноват перед всеми, кому врал. Перед Джен. Перед Гаем. Перед тобой.

Марианна улыбнулась, глядя на него. Сейчас в ее взгляде не было страсти, не было горечи, не было сумасшедшей надежды. Просто тепло и поддержка. Доброта. Словно она и впрямь была лишь подругой его детства, сестрой, но не отвергнутой возлюбленной.

— А это не так? — серьезно спросила она. — Не самая главная твоя вина?

— Я пытался их уберечь, — буркнул Риан совершенно по-мальчишески. — Гай подтвердит.

— Даже и не подумаю, — подал голос Гай, скрестив руки на груди. — Тут я полностью согласен с нашей призрачной гостьей. Хватит врать. Мне и Джен. Ты знаешь, что виноват, так, черт подери, просто извинись!

Риан стоял молча. Потом его взгляд остановился на том клочке темноты, где стояла я.

Он смотрел в эту темноту очень долго.

Наконец он кивнул:

— Я… обещаю подумать перед тем, как врать в следующий раз. — Он повернулся к Марианне. — И это все, что вы от меня получите, господа духи. Нам пора спасать людей.

— Хочешь что-нибудь сказать мне напоследок? — серьезно сказала Марианна.

— Миллион вещей, если бы это была настоящая ты. Но я же знаю, что это иллюзия из моей головы. — Риан невесело улыбнулся. — Я хотел бы, чтобы ты меня простила. Но еще больше я хотел бы, чтобы ты осталась жива. Шепоток магии пробежал по залу. Я и Гай вздрогнули одновременно: в воздухе было что-то большее, чем родовая магия алтаря, большее, чем боевая магия…

…Мы чувствовали глубокую изначальную магию, соединившую когда-то нас всех. Первоначальную суть, на которой держался мир. Ее далекое дыхание.

— Я простила, — прошелестел незримый голос, в то время как губы Марианны оставались недвижимы. — Когда поняла, что остальные меня покинули — я думала о тебе. И я простила тебя.

— Но твое письмо…

— Я хотела бы переписать те строки, но не могу. Забудь их. Думай о жизнях, которые я спасла. Ради них самих — и ради того, чтобы ты вспомнил обо мне и улыбнулся.

Марианна, стоящая посреди зала, грустно улыбнулась. Риан протянул руку…

…И женская фигура развеялась, рассыпалась голубыми искрами. Лишь эхо магии прокатилось по залу, мгновенно наэлектризовав наши волосы и руки.

Кажется, Риан прошел свое испытание.

— Моя очередь, — тихо сказал Гай. — Но я не представляю, что…

— Сын.

Пещера осветилась. Знакомое голубое сияние осветило щели, складываясь в ломаную линию над нашими головами.

А у самого алтаря стояла последняя фигура, женская.

Я никогда в жизни не видела ее. Я не знала ее.

Я знала ее всегда.

Я видела ее лицо только на портрете. На медальоне — единственной вещи, что мне позволили сохранить после похорон его величества, моего отца.

Моя мать.

— Мама, — хрипло прошептала я. — Как?..

— Ты спрашивала, как я узнал, что ты маг огромной силы, Дженис Флэйтри, — произнес в тишине Риан. — Вот так.

— Объясни, черт подери!

— Да, — очень ровным голосом произнес Гай. — Потому что, если ты солгал мне еще и в этом, мы больше не друзья.

— Я не мог тебе сказать, — устало сказал Риан. — Твой отец, умирая, рассказал мне, как твоя мать умерла в родах, когда ты был совсем маленьким, и как новорожденную девочку сразу же забрали во дворец в полной тайне. И он взял с меня клятву никогда, никогда не рассказывать тебе — чтобы спасти твою жизнь.