ушла под землю много веков назад. Из-за нестабильной магии там порой рождаются монстры.

— Почему вы раньше об этом не упомянули?

— Обычно наверх эти твари не лезут. Их привлекает магия… а у местных её не водится.

“Зато у одного дракона навалом. Хоть сейчас он и не может использовать её во всю силу”, — нервозно думаю я. Судя по молчанию Шейна, его посещает схожая мысль.

В воздухе снова раздаётся гул.

Я кручу головой, пытаясь понять, откуда он идёт. Кругом потрескавшаяся от жары почва, из которой торчат пики скал. А потом эти пики вздрагивают… и начинают двигаться. Земля вздыбливается, словно что-то ломает её изнутри, как яичную скорлупу.

— Что за… — бормочу пересохшими губами, а дракон вдруг перехватывает меня, стягивает со спины себе на руки, крепко прижимает к груди и срывается с места, бежит со всех ног.

От испуга вскрикиваю, цепляюсь за одежду Шейна, а сама смотрю через его плечо, как из земли появляется нечто… ужасное.

Существо огромное и длинное как товарный поезд, тело покрыто каменными шипами, пасть с зубами-иглами, глотка зияет чёрным зевом, глаз нет вовсе. Тварь поднимает голову, и воздух наполняется пронзительным визгом. В висках стреляет болью, в ушах звенит. Мне хочется протереть глаза, ведь таких чудовищ не может существовать на белом свете! 

— Господи боже, — шепчу, сильнее вцепляясь в Шейна. 

Отвращение скручивает живот, в нос ударяет запах гнили и запёкшегося жира. Больше всего чудовище походит на гигантскую сороконожку.

Извернувшись, монстр бросается к нам. Ползёт по земле, извиваясь как огромный червяк. Двигается слишком быстро. Ему хватит десятка секунд, чтобы нагнать нас!

— Шейн, — испуганно шепчу я. — Шейн-шейн, о, блин…

Дракон бежит, перепрыгивая через камни, он сосредоточен и натянут как струна. Если бы не я, он бы, наверное, смог оторваться от монстра… Если бы не я...

— Впереди скалы, — выдыхает дракон, — эта тварь обитает только в почве. Туда не полезет. Надо просто забраться повыше. 

— Мы же не успеем! — паника бьёт в голову.

— Эта тварь слепая, но чует мою магию, — торопливо говорит стальной. — Человеческие искры для них как невидимы поэтому, если что-то пойдёт не так, просто уходи. Двигай к раздвоенной горе, она на севере, там разберёшься.

— Что?! Нет! Я тебя не оставлю!

Визг твари снова бьёт по ушам. Она уже совсем близко, пыль дерёт горло. Шейн сжимает зубы до желваков, а я вижу, как гигантская сороконожка делает новый рывок, её зубы влажно блестят на солнце. 

Монстр бросается на нас. 

“Теперь точно достанет!” — испуганно несутся мысли.

Но вдруг пространство вспыхивает, и нечто отгораживает нас от твари. Я чувствую сильный толчок, зажмуриваюсь, мир летит кувырком, а потом замирает. Монстр воет, но я всё ещё жива. Мы живы! 

Когда распахиваю глаза, мне требуется несколько мгновений, чтобы понять — Шейн выпустил крылья. Они такие огромные, что закрывают даже от солнца. Покрытые стальной чешуёй и костяными наростами, окружают нас плотной защитой. 

В остальном Шейн полностью в человеческой форме, всё ещё держит меня на руках, под ногами вместо земли — камень, значит, добрались до скал? Но высоты явно недостаточно, потому что тварь рядом. Я слышу её, чувствую… она кружит снаружи и наверняка попытается достать! Будет истязать крылья, пока не сомнёт их, не изранит. Надо что-то делать! Уходить выше!

Я перевожу взгляд на лицо дракона, и моё сердце окончательно замирает.

— Ох, нет… — в ужасе шепчу я.

Упрямый подбородок и скулы Шейна покрывают угольные росчерки вен, кожа вся в каплях пота, под глазами тёмные круги. Шея и вовсе чёрная, будто вымазана в саже. Дракон дышит через сомкнутые зубы, мучительно жмурится, словно переживает вспышку боли. Его крылья вздрагивают, как если бы кто-то бился о них снаружи.

У меня трясутся руки, когда я тяну их к бледному лицу, зову:

— Шейн, что я могу сделать? Как тебе помочь?!

В ответ молчание. Стальной меня не слышит.

Когда я касаюсь пальцами острых скул, дракон распахивает глаза, тёмные как провалы в бездну. Веки воспалённые, взгляд бессмысленный, он словно смотрит не наружу, а внутрь себя.

У меня душа разрывается на части, в груди жжёт, словно вместо сердца раскалённый уголь. Неужели цена за использование магии на мёртвых землях настолько высока?! Какой силы должна быть боль, чтобы даже Шейн в ней потерялся? И что делать мне?!

Шейн сказал — уходить. Но я не знаю как, а во-вторых, не собираюсь!

“Думай! Думай! — мысленно твержу я, пытаясь выдернуть разум из омута паники. — Дело не столько в магии, сколько в болезни! Она перекинулась на лицо, тянется даже к глазам. Что заставит её отступить?”

Снаружи раздаётся очередной визг гигантской сороконожки.

От испуга у меня волосы на затылке встают дыбом. В отчаянии тянусь к дракону, цепляюсь за напряжённые плечи, сбивчиво шепчу:

— Пожалуйста, Ваша Светлость… Шейн, очнись. Мы тут погибнем! 

Дракон стискивает плотнее зубы, опускает голову так, что чёрные пряди падают на лицо. Упирается горящим лбом в моё плечо. Шейн словно борется с чем-то внутри себя, а я ничем не могу ему помочь.

Я отстраняюсь от его рук, встаю лицом к Шейну. Вздохнув, завожу ладони ему за спину, скольжу по коже к основанию крыльев, сцепляю пальцы в замок, тяну на себя и вверх, что есть сил.

“Может, получится увести его отсюда?”

— Ну же, пойдём! Шейн… Надо всего лишь уйти выше. Пожалуйста, идём! — мне хочется плакать, потому что ничего не выходит. Даже гору было бы сдвинуть проще. Снаружи доносится пробирающий душу скрежет, словно по крыльям с размаху проехались чем-то острым. Визг монстра раздаётся прямо над нами.

“Что, если сейчас это чудище раздирает крылья дракона в кровь? Что, если они уже изранены?!”

Я тяжело дышу, кажется, что сердце выскочит наружу. Зажмурившись, крепче обнимаю застывшего Шейна, а потом прижимаюсь губами к его виску, к солёной коже. Чувствую, как бешено под моими губами бьётся пульс.

— Прошу тебя, очнись, — шепчу, на глаза наворачиваются слёзы, в груди жжёт. А мои губы уже на мужской скуле. Живительные поцелуи ведь бывают? Или только в сказках? Боже, да мне и ста поцелуев не будет жалко, лишь бы этот упрямый дракон пришёл в себя. 

В отчаянном порыве обхватываю его бледное лицо. Даже сейчас, всё в чёрных разводах, оно невозможно красивое. 

Я перевожу взгляд на чётко очерченные губы, а потом… потом прижимаюсь к