воды за шиворот, вспыхивает неприятный вопрос: — “А как же Виктор?”

К своему стыду, о Викторе я вчера вспомнила далеко не сразу… Ведь всего несколько дней назад я практически вышла замуж! Это что, ничего не значит? Я ведь мечтала, как мы будем вместе, представляла нашу семью. Виктор, должно быть, места себе не находит! А я...

— Прожигать меня взглядом становится твоей привычкой? — вдруг спрашивает Шейн. Я вздрагиваю, наши с драконом взгляды сталкиваются, сцепляются, каждый что-то ищет на чужом лице. У меня пересыхает в горле.

— И тебе доброе утро, — бормочу, опуская глаза. — Ты как? Выспался? Ой… или ты не спал?

— Даже если хотел бы, не уснул. Мы на вражеской территории, не стану доверять наши жизни счастливому случаю.

“Наши жизни”, — мысленно подмечаю я, и сердце как-то странно щемит. Растираю вновь порозовевшие щёки. Мне хочется поблагодарить Шейна за заботу, но кроме странной фразы: “Спасибо, что сторожил мой сон”, — в голову ничего не лезет. Подспудно я ожидаю, что дракон вот-вот поднимет тему поцелуя, но он спрашивает:

— Выспалась?

— Да… когда выдвигаемся? 

— Через полчаса. Как нога?

Я шевелю правой стопой. Та ощущается совершенно здоровой.

— Нет. Как новенькая. Странно, что так быстро зажила, — говорю, сама же поглядываю на дракона, пытаясь угадать его настроение и мысли. Он обижен? Раздражён? Смущён? Шейн не собирается упрощать мне задачу, ему бы в покер играть с таким непроницаемым лицом. 

— Когда магии внутри много, то процессы заживления идут гораздо быстрее, — отвечает он. — Ты сейчас заряжена энергией по макушку, как новенький магиобат.

— Я смогу колдовать, когда выберемся?

— Если захочешь.

— Хочу!

— Хорошо. — говорит Шейн. — Позже научу паре полезных фокусов.

Я довольно киваю. Поднимаюсь на ноги и тянусь во все стороны. Мне хотелось бы попробовать магию в действии. Смогу ли я летать? Или управлять огнём? Надо пользоваться случаем пока я в магическом мире, ведь потом…

На этой мысли застреваю, словно вдруг проваливаюсь в болото. Почему-то не хочется думать об этом "потом". Пока я распутываю свои странные эмоции, Шейн уходит на улицу, возвращается с овощами, такими же, как мы ели вчера.

Мы кушаем в вязком молчании, каждый пребывает в своих мыслях. На улице тем временем светлеет. 

Я всё жду, что Шейн поднимет разговор о вчерашнем “лечении”, но он ведёт себя как ни в чём не бывало, лишь иногда бросает нечитаемые взгляды.

“Может, он и правда отнёсся к поцелую, как к медицинской процедуре? Наверное, неправильно было упоминать жениха, после того как я первая предложила такой метод. Вдруг это задело Шейна? С другой стороны, он и сам повёл себя не лучшим образом. Намеренно саботировал лечение”.

Я вздыхаю. Собственные чувства кажутся мне тёмным лабиринтом, без входа и выхода, и чем дольше брожу по нему, тем противнее скребётся в сердце тревога. Мне не нравится мысль, что Шейн совершенно спокоен, и лишь я волнуюсь. Не нравится, как странно я начинаю реагировать на того, кто сорвал мою свадьбу, украл судьбу, заковал в ошейник и заставил себя лечить. Я должна злиться и ненавидеть, а вместо этого не нахожу места от смущения.

“Всё! — твёрдо решаю я. — Никаких больше поцелуев и странной близости! Это ни к чему не приведёт. Шейн повеселится, мне в итоге будет плохо. А помочь можно и другими способами! Например, выпить в местном баре или в баню сходить. Тут наверняка есть театры или другие развлечения. Есть куча способов поднять настроение!”

Шейн поглядывает на меня так, словно подозревает неладное. Я вздёргиваю подбородок, принимая самый независимый вид.

— Ты опять что-то задумала, — озвучивает дракон свои наблюдения за “попаданкой обыкновенной”.

— Вовсе нет.

Шейн прищуривает глаза, словно пытается найти ответ в моих микроскопических жестах, хмыкает. Поднимается и идёт к выходу. Я гордо шагаю следом, как вдруг носком цепляюсь за камень. Успеваю только ойкнуть, Шейн уже подхватывает меня. Касание. Его пальцы на моей пояснице. Взгляд словно проникает в душу. 

Секунду мы смотрим друг на друга, как в немой сцене кино, а потом он наклоняется и горячо шепчет, касаясь губами уха:

— Необязательно разыгрывать спектакль с падением, Алиса. Если хочешь особого внимания... то стоит лишь попросить.

— ...чего?

Секунду я перевариваю услышанное. Вспыхиваю. Возмущение затапливает меня от пяток до кончиков ушей.

— Да как ты… Что ты! — я выкручиваюсь из мужских рук. — Не разыгрывала я ничего. Я случайно споткнулась! Я бы никогда… Никогда не стала бы так глупо заигрывать! — возмущаюсь. 

— А как стала бы?

— Я бы… Почему ты… — и тут я, наконец, замечаю странное выражение на лице Шейна. Да он едва сдерживает веселье!

— Ты снова! Снова издеваешься, да?! — выпаливаю. Моё лицо пульсирует от прилившей крови.

— Немного, — Шейн ухмыляется, но его взгляд почему-то цепляется за мои губы. Я отступаю на несколько шагов.

— Тебе не надоело! — сержусь. — Это уже в который раз!

— Ты слишком забавно реагируешь, не могу удержаться, — он скрещивает руки.

— Ах, значит, я виновата!

— А кто ещё? Всё утро бродишь как в воду опущенная. Из-за вчерашнего? Не волнуйся, не буду я на тебя накидываться.

Почему-то эта новость меня совсем не радует, напротив, злит сильнее.

— Я вовсе не из-за этого волнуюсь!

— А из-за чего? — тут же заинтересовывается Шейн.

Я закусываю губу, а затем выпаливаю:

— Не скажу!

Дракон улыбается уголками губ.

— Ну ладно, думаю, я догадываюсь.

— Да? — щурюсь я. — И какие предположения?

Чешуйчатый снова ухмыляется, явно не собираясь мне ничего рассказывать. Вот ведь вредный характер!

— Пойдём, — говорит он с усмешкой, — а то мы так и до завтра никуда не доберёмся. Или ты опять хочешь ночевать в пещере?

Вздыхаю. Тут он прав. Я готова что угодно отдать, лишь бы сегодня спать на нормальной кровати. И хотя возмущение всё ещё кипит внутри, я беру себя в руки.

Когда выходим на улицу, небо уже светло-алое. Вершины гор подсвечивает солнце. Шейн показывает на теряющийся вдали силуэт башни. 

— Нам туда. За полдня должны добраться, — говорит он, приглаживая свои растрёпанные волосы. — Будем двигаться по тропе вдоль зубчатых скал, потом спустимся к устью. Там внимательнее смотри под ноги, могу и не поймать.

— И не надо, — бурчу.

— Тут уж как