— Вот так-то, — мстительно пробормотала она, глядя, как черный шелк съежился и вспыхнул. — И нечего дурью маяться.

Тулак от души надеялась, что Вельдан ее простит.

Размахивая тючком со своими скудными пожитками, Сколль выбежал из ученической спальни и даже не оглянулся назад. Провожать его было некому — все ученики в это время работали, да и непогода разогнала любопытных по домам. Подул северный ветер, и дождь уже понемногу превращался в мокрый снег. На бегу Сколль оглянулся — на чистенькие, крытые черепицей дома ремесленников, конюшни и мастерские. На безлюдной площади горестно раскачивались вместе с ветром нагие безлистые деревья. Сколль никак не мог поверить, что навсегда покидает Пределы — все произошло слишком быстро. Завтра у него будет новый дом, новый мастер и новое ремесло. Не хочу. — мятежно подумал он, да только ведь его никто и не спрашивал.

В кузне дожидалась его Агелла.

— А, наконец-то! Поторапливайся, Сколль. Фергист уже приготовил коней, и мешкать ни к чему. Дни стали короче, а ты ведь хочешь добраться на место до темноты, верно?

Сколлю блеснул скудный лучик надежды.

— А… нельзя отложить все это до завтра? Агелла покачала головой — и лучик погас.

— Нет. Судя по всему, вот-вот начнется самый настоящий снегопад, и завтра ты к перевалу попросту не проберешься. Твой единственный шанс — отправляться немедля да не терять времени в дороге.

— Но, госпожа Агелла…

Сколль отлично знал, что его бывший мастер не выносит нытья, но ему во что бы то ни стало нужно было ее уговорить. Эх, если б он мог рассказать Агелле правду… но одна только мысль, что он по сию пору разгуливает в жилете, снятом с убитой женщины, вызывала у Сколля нестерпимый стыд. Нет, об этом никто не должен знать. Он просто не сможет жить с таким пятном на репутации. Вместо этого Сколль решил попробовать другое средство — полуправду.

— Как же я буду учиться объезжать коней, если сам едва держусь в седле? Вспомните — вы же меня и учили ездить верхом, да и то я все время падал!

Глаза Агеллы вспыхнули.

— Бог мой, мальчик, да никто и не думает, что ты поедешь верхом на сефрийце! По-твоему, я тебе смерти желаю? Да и не пошлю я тебя одного через весь город с такими ценными конями. Получишь в сопровождение кого-нибудь из гвардейцев. На, держи! — Она бросила Сколлю увесистый тюк из плотного промасленного холста. — Здесь провизия — не посылать же тебя к госпоже Тулак с пустыми руками! И еще я написала ей письмо — вот, возьми и не потеряй — и все про тебя объяснила. — Агелла неловко улыбнулась. — Тулак мой старый друг и славная женщина. Вы с ней пригодитесь друг другу, так что не горюй. Она, может, грубовата и тяжела на руку, но сердце у нее золотое.

«Да знаю я, какая она, эта Тулак», — мрачно подумал Сколль. Все знают старую чокнутую ведьму, что живет на горе у перевала. Неизвестно только, за что так ее ненавидит его мать — но уж об этом Сколль спрашивать не стал, неизвестно еще, что нового узнаешь о собственной матери. Подумав о предстоящей зиме, он мысленно содрогнулся. Как только выпадет снег, он окажется в западне, в когтях у старой ведьмы, и что бы она с ним ни вытворяла — никуда не сможет деться до самой весны.

— Ну, пошли же! — резко бросила Агелла. — Что замечтался?

И тут же, вопреки собственным словам, замешкалась, положила руку ему на плечо.

— Сколль, — проговорила она уже мягче, — ты славный парнишка. Кузнец из тебя, конечно, вышел бы никакой, но ты старался вовсю. Понимаю, что ты мне не веришь, но все же поверь: тебе выпала величайшая удача. Честное слово.

«Ты права, — мрачно подумал Сколль, когда она отвернулась. — Я тебе и вправду не верю».

Выйдя из кузни, Агелла едва не столкнулась с Барсилем. Гвардеец походя отсалютовал ей и небрежной походкой двинулся дальше — словно так, случайно проходил мимо. Агелла нахмурилась. Она отлично знала, что Барсиль подслушивал — этот стервец прямо-таки обожал совать нос в чужие дела. Агелла и раньше недолюбливала Барсиля, но сейчас вдруг поняла, что терпеть его не может.

— Тебе что, сегодня больше нечем заняться, кроме как шататься по Священным Пределам? — резко осведомилась она.

— Нечем, госпожа. У меня нынче свободный день. Не моя вина, что мне и вправду нечем заняться. — С этими словами Барсиль попытался ускользнуть, но женщина-кузнец преградила ему дорогу.

— Рада слышать, что ты сегодня ничем не занят, — вкрадчиво сказала она. — У нас со старшим конюхом Фергистом имеется для тебя поручение. Я хочу, чтобы ты сопроводил моего ученика и двух новых коней на лесопилку госпожи Тулак.

Барсиль зло сузил глаза, но тут же принял добродушный вид.

— Само собой, госпожа. Ты же знаешь, тебе я всегда рад помочь. Э-э… я только сбегаю надену другой плащ…

— Не суетись, — жестко сказала Агелла. — Сойдет и этот.

Она отлично знала, что стоит Барсилю отойти хоть на шаг — и больше он сегодня ей на глаза не попадется. А завтра, благополучно отвертевшись от неприятного поручения, явится к ней с виноватым видом и сочинит какую-нибудь правдоподобную причину своего отсутствия.

— Иди со мной, — бросила она. — Вы должны отправиться в путь немедленно — нельзя тратить время попусту, если, конечно, ты, Барсиль, хочешь нынче же вечером вернуться в Пределы. Пошевеливайся, Сколль. Ты взял оба тюка? Отлично. А теперь в путь.

Барсиль ничего не мог поделать. Он уже признал, что свободен от службы, а старший конюх и старший кузнец намного выше по положению, чем простой солдат, будь он даже Меч Божий. Решение Агеллы явно не доставило радости ни гвардейцу, ни ее бывшему ученику. Стремительно шагая вперед, она и не оглядываясь знала, что эта парочка плетется за ней с такими кислыми физиономиями, словно оба объелись незрелых слив. Ничего, подумала Агелла. Может, хоть это научит стервеца Барсиля в будущем не совать носа в чужие дела. Бедняге Сколлю, конечно, такой спутничек не в радость — но что поделать? Почти все гвардейцы, на которых можно положиться, сегодня либо патрулируют городские улицы, либо отправились в горы с иерархом.

Сколль поверить не мог в такое невезение. Всякий раз, когда он решал, что хуже быть уже не может, на него валилось новое бедствие! Он враждебно оглянулся на Барсиля и обнаружил, что гвардеец сверлит его злым пронзительным взглядом. Сколль понял значение этого взгляда: его предостерегали ни в коем случае не проболтаться насчет жилета. «Ну, погоди у меня! — было ясно написано на лице у Барсиля. — Уж ты мне за все поплатишься!» Юноша содрогнулся. Даже если он сумеет за всю дорогу ни разу не свалиться со своего коня — наверняка прибудет на лесопилку с парой свежих синяков.

Когда Агелла и ее племянник в сопровождении надувшегося от злости гвардейца вошли во двор конюшни, пара сефрийцев уже дожидалась их. Кони были привязаны к прочному кольцу, намертво вколоченному в высокую стену, окружавшую двор. Сколль заметил, что все конюхи старательно держатся на почтительном расстоянии от вороных исполинов. Хотя чужой жилет и принес уже Сколлю немало неприятностей, сейчас юноша был ему даже рад. Не в силах удержаться от искушения, он зашагал к вороным, посвистывая точь-в-точь как жена торговца. Кони тотчас насторожили уши и так рванулись к нему, что веревки натянулись, точно струны. Сколль достал из кармана горсть зерна и сушеные яблоки, которые прихватил в пивоварне, покуда прощался с Марилл. Сефрийцы окружили его, выражая свою радость тоненьким ржанием и обнюхивая Сколля, точно исполинские щенки.