симморий для ее взноса, совпавшее по времени с заключением нового морского союза (378/7 г. Подробности см. ниже в главе о финансах Афин).

Сделаны были также облегчения относительно исполнения триерархии, так как в IV в. граждане вследствие обеднения уже не были в состоянии нести те тяжелые повинности, какие несли их деды и отцы в V в. Поэтому само государство приняло участие в снаряжении военных судов, именно стало доставлять все снасти; потом стали назначаться по 2 триерарха на одну триеру, а в 357 г. и на триерархию были распространены симмории. Вскоре, однако, и при новых порядках возникли злоупотребления, симмориархи стали отдавать с подряда снаряжение судов за возможно дешевую цену, которую и раскладывали между беднейшими членами симмории, себя же избавляли от всяких издержек, а между тем в качестве литургов они были освобождаемы от других повинностей и получали почет и влияние (Дем. Пр. Мид. 155). Злоупотребление это было замечено Демосфеном и уничтожено посредством введенного им нового порядка снаряжения флота (340 г.).

Глава 19. Состояние Афин в период Македонского владычества

§ 1. Афины при Филиппе Македонском

Вследствие легкомыслия и недальновидности своих руководителей Афины вскоре после возрождения их внешнего могущества впали в новые затруднения, не замедлившие вредно отразиться на их отношениях к другим государствам. Обезопасив себя со стороны Спарты, афиняне стали действовать бесцеремоннее в отношении своих союзников, возобновили высылку клерухий и своими притеснениями до того восстановили против себя союзников, что в 357 г. Хиос, Родос, Кос и Византий отпали от них и вовлекли Афины во вредную и истощительную для них войну, кончившуюся признанием автономии восставших союзников и открывшую слабые стороны Афин их новому противнику, царю македонскому Филиппу, с которым им пришлось вступить в войну в том же 357 году. В Афинах в это время существовала сильная партия мира, считавшая необходимым отказаться от несчастной завоевательной политики. Оратор Исократ в речи «О мире» (355 г.) проводит мысль о том, что несчастная гегемония Афин возбуждает к ним ненависть в Греции, что афиняне гораздо естественнее могли бы стать предводителями ее, если бы были только посредниками между другими греками, но что для этого следует обращаться с союзниками как с равными и не вымогать с них дань; афинский народ будет счастлив только когда, когда оставит наступательную политику. Так же судит Ксенофонт в сочинении «О доходах», написанном около того же времени; действуя на слабую струну афинян, он говорит, что во время мира они могут все кормиться на счет государства. Эти новые стремления афинских граждан – кормиться на казенный счет – нашли себе ревностного поборника в лице одного из видных политических деятелей этого времени – Эвбула. Он принадлежал к партии мира и старался привести в исполнение ее принципы, к которым так естественно было обратиться после неудачных стремлений к гегемонии. Деятельность его была направлена главным образом на изыскание денежных средств для удовлетворения страсти народа к празднествам и зрелищам; благодаря ей Эвбул сделался очень популярным человеком, но в то же время значительно ослабил свое отечество. В 354 г. он установил особую зрелищную кассу, в которую поступали в качестве θεωρικα χρηµατα, т. е. для раздачи народу на праздники и зрелища, все остатки от ординарных расходов, и передал в руки ее распорядителей большую часть управления финансами (круг деятельности секретаря государственного казначея, дорожных строителей, аподектов и др.). Эвбул состоял несколько лет в должности управителя зрелищной кассы, занимаясь ее организацией. Вследствие сделанного одним гражданином предложения отдать деньги зрелищной кассы на военные нужды, он провел закон, запрещавший под страхом смертной казни предлагать отдачу этих денег на какие бы то ни было потребности кроме тех, на которые они были предназначены. Закон этот действовал до 339 года[80].

Политика хитрого македонского завоевателя Филиппа, стремившегося стать властелином Эллады, состояла в том, чтобы блестящими обещаниями и подкупами влиятельных лиц удерживать в бездействии отдельные государства и даже привлекать их на свою сторону, пока он не мог с безопасностью для себя обратить против них свое оружие. Так действовал он и относительно афинян: он притворялся их другом и обещал завоевать для них Амфиполь (который афиняне потеряли во время Пелопоннесской войны и давно желали снова подчинить себе), пока не утвердил своего владычества в Македонии. В 357 г. он овладел Амфиполем, но и не подумал исполнить свое обещание и передать его афинянам, а присоединил к своей монархии, следствием чего была 10-летняя война его с афинянами. Сначала занятые войною с союзниками, а потом вследствие финансовых затруднений и собственной беспечности, афиняне не могли энергично действовать против врага, который между тем увеличивал свои владения покорением халкидикских городов и потом обратил свое оружие против могущественного Олинфа, стоявшего во главе их союза; долго скрывая свои замыслы против этого города под личиною дружбы, Филипп в 349 г. быстро напал на него и осадил; афиняне, к которым олинфяне обратились за помощью, действовали очень вяло, несмотря на энергичные настояния Демосфена, и Олинф был взят Филиппом при помощи обычного его средства – подкупа. Не смогли афиняне спасти и фокейцев, у которых уже несколько лет тянулась Священная война с фиванцами и их союзником Филиппом, и в 346 г. сами были вынуждены заключить с последним невыгодный мир.

Во время деятельности Эвбула выступил на политическую арену новый боец – великий Демосфен. Его политическая теория состояла в охранении афинской гегемонии и в поддержании равновесия между государствами Эллады и в общем сходилась с принципами Исократа и Ксенофонта: он советовал афинянам соблюдать мир, пока дозволяет честь, не добиваться власти и подчинения себе прочих греков, а напротив, стать деятельными посредниками мира и свободы всех греческих государств, потому что только этим путем могут афиняне избавиться от врагов и приобрести друзей (такие мысли проводит Демосфен, например, в речах «О симмориях» и «За мегалополитов»). Начавшееся возрастание македонского владычества нашло себе деятельного противника в Демосфене, который своим светлым умом уже рано прозрел всю опасность, грозившую со стороны Македонии; в своих «Филиппиках» и «Олинфских речах» он с беспощадной резкостью раскрывал афинянам истинные намерения Филиппа и указывал на средства к предупреждению его замыслов. Но если ему и удавалось иногда своим красноречием убеждать афинян в необходимости энергических мер против грозного врага, то все-таки трудна была его борьба со всеобщим упадком патриотизма в Афинах, с истощением их нравственных и материальных сил и с сильной партией подкупленных македонским золотом сторонников Филиппа, во главе которых стоял непримиримый враг Демосфена – оратор Эсхин, своим пламенным красноречием иногда увлекавший сограждан сильнее, чем увлекал его противник своим могучим, но более спокойным словом; кроме того, к македонской партии примыкали по своим воззрениям и многие благонамеренные