Они куда-то свернули, проехали еще несколько метров, и машина остановилась.

Дима приготовился. «Только бы оказаться снаружи. И, кстати, хорошо бы узнать, где мы вообще находимся?»

Только рука юноши потянулась к замку двери, как в бок его уперлось что-то твердое. Дима похолодел.

— Ты куда? — мягко спросил Гюрза. — Я еще не объявлял остановку.

— Я… это… а че? — глупо проблеял Дима. Ему вдруг стало страшно. И что это так упирается в бок? Неужели пистолет?!

Гюрза поднял руку и пошевелил указательным пальцем.

— Пиф-паф. Тебе нужна консультация у психотерапевта, — тон Гюрзы был доброжелательным, как у врача, который не рекомендует купаться в незнакомых местах. — Нервишки-то у тебя — отстой.

— Ладно, — Дима повернулся к сопернику. — Чего надо? Хочешь морду набить — валяй, нет — отвози обратно. Устроил тут… шоу Бенни Хилла.

Гюрза улыбнулся — грустной и преисполненной терпения улыбкой человека, которого постоянно несправедливо обвиняют.

— Скажи, ты любил Алису? — спросил он, положив руки на руль и сцепляя пальцы в замок. Почему-то этот вопрос взбесил Диму. Он что, обязан отчитываться о своей личной жизни перед этим психопатом?

— Нет, — дерзко ответил Дима. — Так… два раза перепихнулись, и все.

Он не видел, как кровь отлила от лица Гюрзы, и не знал, что этой фразой перечеркнул всю свою жизнь.

«ПЕРЕПИХНУЛИСЬ?!»

Из уст Федоровского это прозвучало не просто пошло, а гадко, да и сама фраза показалась Гюрзе отвратительной.

— Ну так что? — нетерпеливо заерзал Дима. — Я могу идти домой?

— Сегодня, Дмитрий, отсюда из нас уйдет домой только один, — с непритворной грустью промолвил Гюрза. — Выходи.

Алкоголь, залитый в изрядном количестве, мешал Диме вникнуть в смысл сказанного. Вылезая из машины, он заметил, что Гюрза несет что-то похожее на банку.

Гюрза с силой захлопнул дверь, отчего Дима вздрогнул и, не оборачиваясь, зашагал вперед.

— Пошли!

— Ты что, из-за двери так разозлился? — пискнул Дима. Странно, но мысли о побеге куда-то улетучились, он чувствовал себя бараном, которого выбрали на шашлык. Только сейчас до него дошло: «Только один… уйдет домой». Ноги стали похожими на разваренные спагетти, и ему ужасно захотелось присесть. Оглядевшись, он увидел, что они находятся на какой-то стройке. Справа лежали громадные плиты с торчащей арматурой, впереди виднелось недостроенное здание. Слева вообще чернело бесформенное пятно, вероятно, котлован.

Гюрза повернулся. Поставил предмет на землю. При свете фар стало видно, что это действительно банка, причем не пустая. Фары автомобиля освещали их, отбрасывая причудливые изогнутые тени и вызывая воспоминания о фильмах про бои без правил.

— Ну, а теперь слушай. Правило одно — никаких правил. Ты ведь хотел со мной разобраться? Иначе не стал бы караулить Алису?

Дима не мог не отметить, с каким благоговением было произнесено имя этой соплячки, и похолодел. «Точно, псих!»

— У тебя есть шанс, Дмитрий. Только одно маленькое условие, — Гюрза носком туфли показал на банку. — Это серная кислота.

— И что? — еле слышно проговорил Дима, чувствуя, что сейчас он узнает нечто ужасное. Теперь он все понял, и его охватил такой всепоглощающий страх, что он не мог пошевелиться. С ужасающей отчетливостью он осознал, что этот светловолосый юноша привез его сюда не для того, чтобы запугать или даже избить. Он привез его убивать.

— Проигравший выпивает банку. Всю, — просто сказал Гюрза и улыбнулся. — Ну как, идет? Впрочем, твое мнение меня не интересует.

Гюрза понимал, что данный спектакль нужно заканчивать как можно быстрее, не ровен час, этот торчок решит дать деру, а ему это совершенно не нужно…

— Послушай, нет… — залепетал Дима. Его прошиб холодный пот, губы затряслись. — Это же была шутка… Никакой кислоты не было, я пошутил! Я никогда… мы с Алиской друзья, честное…

— Ты готов?

Голос неумолимый, жуткий. Дима всей кожей ощущал, что от него исходили волны смерти.

Лицо Гюрзы вдруг стало плыть, как горячий воск. Посветлело, хотя до рассвета еще было далеко, знакомая тихая музыка наполнила пространство, где-то под сердцем сладко заныло, перед глазами запульсировали разноцветные точки.

Дима увидел происшедшую перемену в Гюрзе и моментально протрезвел. Потом обмочился. Ноги подогнулись, и он упал на колени.

— Начали, — мертвым голосом прошептал Гюрза и тенью бросился на него.

Дима закричал нечеловеческим голосом.

Через сорок минут Гюрза возвращался домой. Брюки были порваны, руки в царапинах и кирпичной пыли, один рукав прожжен кислотой. Но все это пустяки.

Через два дня он узнал из сводок, что в котловане обнаружен неопознанный труп молодого человека с обезображенным лицом. Патологоанатомов ждет большой сюрприз, когда они будут вскрывать это тело.

Крепко прижавшись к своему ангелу, Юра Тягушев крепко спал. Он спал и не знал, что через шесть-семь часов в их жизни с Алисой наступят большие перемены.

На этот раз Гюрза приехал на машине. Перед этим он попрощался с Алисой и договорился, что приедет к ним вечером, если не будет успевать — утром следующего дня. С ним был Мика, безмолвный, как всегда.

Примечательно, что раньше всех пришел Жуля. Трезвый, опрятно одетый, он сухо поздоровался с ребятами и закурил. Вскоре появились Алекс с Нелли. Глаза у последней были красные, губы поджаты.

— Все нормально? — показывая глазами на девушку, спросил Гюрза.

— Нормально, — сдержанно ответил Алекс и провел рукой по шее. Гюрза многозначительно промолчал.

Они сверили часы и направились к высотке. Время было 18.20.

— Ты сегодня прямо как жених, — не выдержал Гюрза, обращаясь к Жуле. Тот важно стряхнул пепел.

— А то, — только и соизволил ответить он.

По мере того как они приближались к дому, лицо Нелли становилось белее мела.

— Все, я не пойду, — вдруг произнесла она. Она говорила с усилием, словно что-то давило ей на грудь. — Не могу… больше.

— Жди меня возле метро, — даже не взглянув на нее, сказал Алекс. Несколько метров девушка шла рядом с ним, в надежде, что он передумает и останется с ней, но юноша продолжал идти.

Никто ничего не сказал. Шли пять студентов. Одна девушка отстала, делов-то.

Гюрза обернулся. Нелли одиноко стояла посреди тропинки, ветер трепал ее распустившиеся волосы, и юноше показалось, что он видит слезы на ее лице. В своей очередной дешевенькой «рабочей» курточке и узких джинсах она выглядела по-детски беззащитной.