А в это время в воздушном городе Санктафраксе холодный тяжёлый туман клубился по улицам и переулкам. Вокс, высокий молодой подмастерье из Колледжа Облакологии, дрожа от холода, плотно завернувшись в подбитую мехом мантию, ускорил шаг. Он уже опоздал на тайную встречу с новоназначенным Профессором Психоклиматических Исследований.

— Прочь с дороги, урод! — выругался Вокс, когда какой-то несчастный младший служка, вынырнув из тумана, натолкнулся на него.

— Из… извини, Вокс, — заикаясь, сказал подросток, а Вокс с радостью различил в его голосе почтение и страх. И дважды отвесил мальцу подзатыльник.

— Впредь смотри, куда идёшь! — прорычал он и двинулся прочь. Полы его мантии разлетались на ледяном ветру.

Бах!

Земля неожиданно затряслась. Вокс сделал ещё шаг вперёд, потом сердито повернулся, уверенный, что обнаглевший подросток чем-то швырнул ему в спину. Но ошибся. Нетвёрдо стоя на ногах, он уставился на огромный кусок расшатавшейся кладки, которую сдуло предательским ветром. Обломок пролетел на волос от его головы.

— Всё разваливается, — с горечью пробормотал Вокс. — А ведь помню время, когда быть подмастерьем в Санктафраксе означало спокойное будущее.

Ещё несколько кусков камня и штукатурки рухнули на мостовую, и Вокс заторопился прочь.

В эти дни в Санктафраксе было небезопасно, и всё из-за свирепой погоды. Буря за бурей налетали на Край, каждая последующая хуже предыдущей — грозы, штормовые ветры, молнии и ледяные вихри; сильные шторма и бури чувств. Никто раньше ничего подобного не видел, разрушенные здания не успевали ремонтировать, а вся научная деятельность остановилась. Что-то готовилось, это было ясно, но ни один учёный, даже сам Верховный Академик, не знал, что именно.

— И как теперь молодому подмастерью с амбициями узнать, с кем вступать в союз, когда условия столь непредсказуемы? — спрашивал себя Вокс. — Станет ли Профессор Психоклиматических Исследований влиятельнее Профессора Облакологии?

Вокс остановился на мосту, ухватился за решётку и уставился на бегущие в Край тучи.

— Этот маленький бездельник, Каулквейп, верно придумал, что смылся из Санктафракса, — пробормотал он.

Судя по сплетням в столовой, мальчишка отправился вместе с Прутиком, этим сумасшедшим с ненормальными глазами, которого Профессор Темноты взял под крыло. Но что странно: теперь у профессора жило ещё трое куда более непонятных гостей… Вокс заскрежетал зубами. Несмотря на свои слова, он не собирался покидать Санктафракс.

— Будь что будет, я использую создавшуюся ситуацию в свою пользу, — пробурчал он. И провёл пальцами по шраму на щеке, который оставила на нём горячая похлёбка из тильдера. — Горе Каулквейпу, если наши дорожки когда-нибудь снова пересекутся!

Пока четверо путешественников в Дремучих Лесах на следующее утро паковали вещи, начался мелкий дождь. Он подмочил настроение всем. Прутик, Каулквейп и Шпулер уселись на зубоскалов и тронулись в путь. Гуум, чтобы не измотать вконец своего, то ехал на нём, то бежал рядом вприпрыжку, обмотав повод животного вокруг своей массивной передней лапы.

Все молча продвигались по густому зелёному лесу. И не случайно, когда тучи у них над головой сгустились и дождь усилился, путников начали грызть мелочные сомнения. Им везло до сих пор, очень везло, но теперь удача, похоже, отвернулась от них. Все знали, что найти ещё кого-нибудь из членов команды в Дремучих Лесах было непосильной задачей. Лучшее, на что теперь можно было надеяться, — это отыскать какую-нибудь деревню, куда по торговым делам залетают члены Лиг или воздушные пираты, и купить у них право проезда до Нижнего Города. Но здесь, в полном опасностей лесу, даже такую задачу решить было необычайно трудно.

Однако, когда небо прояснилось и сквозь лесную крону стали пробиваться тёплые солнечные лучи, настроение понемногу улучшилось. Каулквейп вдыхал сочные ароматы окружающего леса: свежей листвы, тёмной суглинистой почвы, душистых фруктов. Они так отличались от дымного запаха с привкусом плесени, который окутывал все в Нижнем Городе!

— Ну, как дела? — спросил его Прутик.

— Всё так прекрасно! — улыбнулся Каулквейп, взмахнув рукой. — Особенно когда светит солнце.

— Красиво, но смертельно опасно, — тихо заметил Прутик.

Путники далеко углубились в первый день, по дороге собирали фрукты и ягоды, которые Гуум обнюхивал и определял как съедобные. (Зубоскалам пришлось ждать, чтобы все устроились на ночь, прежде чем поесть.) Пока ехали, Прутик указывал на некоторых наиболее редких животных Дремучих Лесов, которых он знал.

Для Каулквейпа одно название звучало мрачнее другого, и вскоре у него волосы начали шевелиться от страха. Там были халитозные жабы с омерзительным удушающим дыханием; похожие на кошек мяумелы с острыми хвостами и ядовитой слюной; слизнилиды — липкие, напоминающие оголённый мозг создания, которые, прячась, висели на луковичных деревьях и жили, поедая древесных кур, прилетавших за луковичными ягодами. Гнилосос медленно пролетел по небу у них над головами, а тем временем костешкур с жёлтыми когтями и крючковатыми зубами доедал крысолапа, которого он зачаровал и сманил с дерева.

Несмотря на всю живность, встреченную по пути, настал вечер, а путники так и не увидели ни одного трога, или тролля, или гоблина. Никого, кто мог бы помочь им. Прутик беспокоился всё больше.

— Я знаю Дремучие Леса, — рассказывал он. — Меня воспитали лесные тролли. Они учили никогда не доверять лесу, всегда быть настороже и ждать опасности.

Каулквейп оторвался от плодов лесной мальвы, которые он поджаривал в пламени костра. Кружка чая стояла на земле рядом с ним.

— С нами всё будет в порядке, а, Прутик? Ведь правда?

— Да поможет нам небо, Каулквейп! — тихо ответил тот. Он повернулся к юноше и улыбнулся. — Конечно же всё будет в порядке, а теперь пей-ка чаёк…

Однако на десятое утро, которое путники встретили в Дремучих Лесах, так и не обнаружив никого, кто смог бы им помочь, уже никакой чай из волосатой полевой горчицы не в состоянии был поднять настроение Каулквейпа. К тому же их зубоскалы исчезли.

— Поверить не могу, — простонал парнишка. — Я уверен, что проверял их, перед тем как лечь спать, они немного нервничали, но казалось, что они в порядке.

Прутик встревожился:

— Должно быть, что-то испугало их ночью и они сорвались с привязи и убежали. — Он взглянул на Каулквейпа. — Разве я тебе не говорил завязывать повод двойным узлом? Каулквейп уставился в землю.

— Прости, — прошептал он, едва смея поднять глаза. — Так что же нам теперь делать без зубоскалов?