Если бы только оно было правдой. Если бы только отец имел в виду все те прекрасные и благородные слова, что лились из его уст.

Когда Люмин и Атон поклонились друг другу и велели всем гостям есть, пить досыта и танцевать, пока у них не заболят ноги, Кеви направилась к столу отца с бутылкой дорогого вина в руках. Келум знал план, поэтому он только делал вид, что пьет, всякий раз, как отец предлагал тост. Кеви наполнила оба кубка, отец пил из люминанского серебра, а Келум – из гелиоанского золота.

Люмин подмигнул мне, опуская свой кубок.

Девочки Кеви принесли еще несколько бутылок и начали разливать вино для всех охранников отца.

Ситали украдкой поглядывала на Берона, пока тот наблюдал за своим братом. Келум помахал членам своей семьи и обнял каждого из них. После чего братья заключили Ваду в тесные объятия, и та игриво шлепнула каждого из сыновей, смеясь над их выходками.

Тем не менее отец и Келум не сообщили о том, что мы с Ситали отправимся в Люмину в сопровождении Сарика и Кирана. Чтобы наши королевства могли быть объединены более тесными, родственными узами и однажды, если союз между одной из Атен и Люмина будет благословлен детьми, кровными тоже.

Я провела вспотевшими ладонями по бриллиантам, украшающим платье на моем животе. Наверное, даже лучше, что они не сказали об этом. Если бы Люмос отверг одну или сразу двух дочерей Атона, это избавило бы отца от неловкости говорить людям, что бог луны счел нас недостойными.

Кроме того, все и так узнают, когда жители Люмины увидят нас, сходящими с их корабля, а жители Гелиоса сделают свои выводы, когда заметят наше отсутствие.

Келум подошел ко мне и, привлекая к себе, закружил в новом танце.

– Уже началось?

Я кивнула.

Келум, такой стойкий, крепко обнял меня и сказал:

– Я позаботился обо всех приготовлениях. И твои сундуки, и сундуки Ситали уже на борту нашего корабля. Мы отправимся в путь, как только будет возможно.

Я взглянула на сестру, танцующую с Бероном, затем отыскала взглядом наших жрецов.

– Кто-нибудь сообщил Сарику и Кирану, что мы уезжаем раньше назначенного срока?

Келум нахмурился.

– Жрецы. Они должны сопровождать нас.

– Наверное, тебе следует сказать им, Нур. Я могу послать кого-нибудь собрать их вещи. – Он прочистил горло: – Моя мать и двое жрецов Люмоса собираются отправиться в Гелиос с твоим отцом.

Вада?

Я остолбенела.

– Нет, Келум. Это же сумасшествие.

– Пока что мы заключили мир только на бумаге. Твой отец посылает своих дочерей и двух жрецов в Люмину. Он не разрешил бы вам поехать без какой-либо гарантии, демонстрации доброй воли.

– Тогда тебе не следует брать нас с собой. Забирай Ваду со жрецами и плыви на юг как можно скорее, – выдохнула я, прижимая руку к животу. – В Гелиосе твоя мать не будет в безопасности.

– Ей ничего не грозит, пока вы с Ситали будете уверять отца, что с вами хорошо обращаются. Атон не причинит моей матери вреда.

– Ты понятия не имеешь, на что он способен. И солнце… Сол сурова к чужеземцам.

Я не ожидала от Люмоса теплого приема. Наверняка бог луны желал, чтобы мы привыкли к его прохладному свету и пронизывающему морозу.

Келум приподнял мое лицо за подбородок.

– Поверь мне, я знаю, что моя мать способна справиться со всем сама. Она брала уроки самообороны у охраны.

Я открыла рот от удивления.

Келум ухмыльнулся:

– Она одна из лучших фехтовальщиц, которых я когда-либо видел. Люди судят о ней по возрасту и положению в обществе, но она проворнее и искуснее, чем я или Берон. Нехватку грубой силы она восполняет хитростью и скоростью. Мать возьмет с собой клинки и без колебаний проткнет любого, кто посмеет угрожать ей или жрецам Люмоса.

– Сражение с моим отцом может стать последним в ее жизни.

Келум решительно покачал головой:

– Люмос направляет ее. Вчера вечером он велел ей ехать в Гелиос и обещал, что путешествие будет безопасным.

– Каким образом она связывается с ним?

– Он послал сообщение Вольвену. Люмос позаботится о ней, вот увидишь. – Он глубоко вздохнул и уговорил меня расслабиться, снова покачиваясь в такт музыке. – Ты не знаешь ни наших обычаев, ни нашего бога, но уверяю, он более чем способен обеспечить ей безопасность в Гелиосе.

Если бы Сол не была пленницей неба, путешествовала бы она со мной? Была ли она со мной, несмотря на расстояние? Я вспомнила свет, который струился сквозь мои бриллианты в густом лабиринте деревьев, затем Сфинкс, что прилетела только для того, чтобы поговорить со мной. Тогда я поняла, что это богиня солнца действует через львицу, что именно она дала мне возможность побыть с матерью. Я все еще почти чувствовала жар Сол. Чувство спокойствия нахлынуло на меня.

– Все будет хорошо, Нур. Иначе я бы не согласился. Я бы ни за что не подверг свою мать опасности.

– Я знаю. Просто…

Он провел большим пальцем по моему подбородку.

– Ты боишься за нее.

Я боялась. Очень сильно.

Несмотря на то что я не была знакома с Люмосом, а Сол казалась такой далекой, даже когда находилась достаточно близко, чтобы сжечь тех, в чьих венах не текла кровь Атона, я знала моего отца, его жестокость и лживость, слишком хорошо, чтобы спокойно отнестись к путешествию Вады.

Ситали скользнула ближе, увлекая Берона за собой.

– Ты уже провела достаточно времени в компании Люмина, Нур. Не будь такой жадной. – сказала она шутливо, протискиваясь между нами, чтобы потанцевать с Келумом.

Берон добродушно пожал плечами:

– Повальсируешь со вторым, но не менее хорошим вариантом?

Я надеялась, что на самом деле Берон не думал о себе так. Тем не менее я сама была третьей дочерью в семье. Буду ли я чувствовать то же самое, если не смогу найти корону лунного света и вернусь домой, чтобы посмотреть, как Зарину выбирают новым Атоном?

– Только если ты не против потанцевать с третьей по счету и, следовательно, с третьим, но не менее хорошим вариантом.

Берон низко поклонился и выпрямился с дразнящим блеском в глазах.

– Буду польщен, третья по счету. Но поскольку мы потрясающе танцуем, я надеялся, что ты прибережешь для меня танец-другой.

– С превеликим удовольствием, – улыбнулась я и вложила свою руку в его.

С выражением лица, которое мало что выражало, он обхватил меня за талию, прижал к своей груди и закружил прочь.

– Наша близость доведет моего брата до самых глубоких ям безумия, – признался Берон.

Я же не была уверена, что Келум вообще что-то заметит. Я не солгала, сказав Ситали, что она красива. В этот вечер она сияла, как луч света, исходящий от неземного лица Сол.