сдержала себя, чтобы жалобно не пискнуть. Но приятный хруст его носа залечил мои раны.

— Если еще раз позволишь себе подобное высказывание, я тебе не только нос сломаю, но и оставлю без того, что якобы делает тебя мужчиной! — змеей прошипела я, с наслаждением отмечая, как у него тоже брызнули слезы из глаз, из носа потекла кровь, которую он пытался прикрыть рукой. Ронан хотел что-то еще прорычать, но меня окликнул громогласный голос.

— Адептка Дивина, к ректору! Немедленно!

Я повернулась туда, откуда донесся недовольный рык, и увидела Кайнериса, метающего искры из глаз. Супер, из-за этого дегенерата с бананом вместо мозгов мне влетит еще и от тритона.

Ничего не сказав, я схватила свой поднос, с грустью осознавая, что я толком и не поела, под провожающий взгляд всей столовой оставила поднос в окошке для грязной посуды и направилась за пылающим гневом Каем.

Глава 40. Ты хоть понимаешь, кому ты разбила нос?

Кайнерис

Я рассказал Каину все, что мне известно, даже рискнул поведать, что Катя — человек и дочь Ковентины, о которой та ничего не знает. Но самым сложным оказалось поделиться своей зависимостью от этой девушки.

Даже в самое тяжелое время я не ощущал себя слабым, я всегда знал, что сумею со всем разобраться, но рядом с Катей я перестаю быть собой и вынужден находиться в полной ее власти.

— Да-а, признаться, такого я не ожидал, — протянул друг, покручивая в руках пустую кружку.

— Не поверишь, но я тоже. Меня сводит с ума тяга к ней, но еще больше меня беспокоит ожидание очередной выходки Ковентины. Как только она поймет, что Катя осталась в академии, она тут же приступит к очередному шагу и начнет отравлять девушке жизнь. Может, тебе ее уволить? А? Ты же ректор, — понимая, что такому не бывать, но все равно спросил.

— Да я бы ее уже давно уволил, все равно проку никакого. Но ты же знаешь ее родственников, они затравят меня проверками или вовсе прикроют нашу лавочку. С них станется. Слишком огромная власть сосредоточена в руках одной семьи. Как раньше было хорошо, когда правили 10 семей, а теперь Эласипп все подмял под себя. Ему и лишнего слова все сказать боятся. Я не могу так рисковать академией. Надо делать иначе, хитрее, чтобы он не подкопался.

— Только я совершенно не знаю, как…

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. Тебе надо было раньше ко мне прийти, уже бы смогли найти хоть какие-то варианты! — произнес Каин и добавил после небольшой паузы, — И как она? Какой она человек?

А я невольно расплылся в счастливой улыбке, представляя прекрасное лицо девушки.

— Она удивительно теплая и добрая, искренняя и заботливая.

— Ох, Кай, вот по глазам вижу, что далеко не связь виновата в твоей тяге к ней. Ведь она по-настоящему нравится тебе! — отвечая на мою улыбку, Каин тоже растянул свой рот до ушей, а в глазах так и плясали лукавые искорки.

— Тут ты прав.

— Приведи ее ко мне. Хочу познакомиться.

Тут мое сердце неприятно кольнуло, а в душу заползла ревность, которая больно кусала меня, но я упорно заталкивал ее поглубже. Катя не принадлежит мне, а значит, я не имею права ревновать и выказывать свое недовольство.

— Хорошо, сейчас приведу.

Всю дорогу меня ломало, поэтому, когда я зашел в столовую, уже был на взводе. И стоило мне увидеть, как Катя бьет по морде племянника Ковентины, у меня ушла земля из-под ног. Хуже вещи просто нельзя было придумать. Эта девочка в первый же учебный день нажила себе еще одного врага.

— Адептка Дивина, к ректору! Немедленно!

И где шляется этот осьминог, когда всегда должен быть рядом с ней??? Пусть только попробует мне НЕ назвать уважительной причины своего отсутствия, все присоски поотрываю!

По дороге к Каину я не произнес ни слова, впрочем Катя тоже упорно молчала и на что-то дулась, я так и слышал ее гневное пыхтение и жуткое недовольство.

Я влетел в кабинет ректора, громко хлопнув дверью об стену, и рявкнул:

— Садись!

Катя бросила на меня испепеляющий взгляд, но послушно села, искоса поглядывая на Каина, пока тот ошарашенно смотрел то на нее то на меня.

— Тебя даже на секунду нельзя оставить одну! Зачем ты это сделала?! — клокотавшая злость не давала мне успокоиться и хотя бы сесть на кресло, поэтому я сложил руки на груди и стоял над душой девушки, смотря на нее снизу вверх.

— Не важно. — зло буркнула она, не подняв на меня глаз.

— Ты хоть понимаешь, кому ты разбила нос?

— Сломала, — тихо уточнила девушка.

— Да какая, к черту, разница?! Это был двоюродный племянник Ковентины!

— Ну… и… что? — растерянно протянула Катя, бросив вопросительный взгляд на Каина.

— Он все знает! — рявкнул я.

— Все? — делая квадратные глаза, переспросила русалка.

— Да, что ты человек и что Ковентина твоя мать тоже.

Катя перевела испуганный взгляд на ректора, который отчего-то сидел и довольно лыбился, при этом весь светился, как начищенный до блеска таз.

— Так за что ты разбила нос Ронану Эбба, Катя? — елейным голосом произнес я.

Девушка подняла свою голову и с вызовом посмотрела на меня.

— Да потому что он назвал меня твоей подстилкой и предложил вечерком заглянуть к нему в комнату! — то, каким голосом она это прошипела, позавидовали бы даже медузы горгоны.

А меня накрыла очередная волна ярости, которая начала выбрасывать искры в окружающее пространство.

— Эй-эй, Кай, полегче. Ты и так уже храм разрушил, не надо разрушать еще и Главный корпус. Присядь, пожалуйста, — ректор вскочил со своего места и усадил меня в кресло напротив Кати, которая уже не была столь недовольна. Сейчас ее явно напугал мой видок. Каин подошел к соседнему стеллажу, открыл потайную дверцу и вытащил стеклянный графин с настойкой из водорослей и слизи коробчатой медузы.

Эти медузы считаются одними из самых смертоносных животных в океане, но их слизь будет покрепче самых элитных видов человеческого алкоголя, которые нам удавалось попробовать после крушения очередного судна. И по вкусу наши настойки намного интереснее и богаче.

Тритон плеснул мне в рюмку настойки, а сам хлебнул из горла. Вот дикарь.

— Тебе не предлагаю. — сказал он Кате, делая еще один глоток, после чего спрятал графин обратно в шкаф.

Я залпом выпил содержимое рюмки и откинулся на спинку кресла, устало потирая рукой глаза. Мало нам было проблем с Ковентиной, так теперь еще и с Ронаном будут. Он непременно пожалуется своему папочке, тот принесется сюда