Школьный класс. Несколько столов, на которых разложены книги, цветные карандаши и краски.

Священники (отец Феофан, отец Федор и отец Сергий) окружили толстого отца Илариона.

Отец Феофан. Ты съел булку.

Отец Иларион (запинаясь). Нннет я ннне ел.

Отец Федор. Ел. Я сам видел.

Отец Сергий. Мы все видели, как ты трескал.

Отец Иларион. Но ведь так хочется кушать…

Отец Феофан. Ты и так жирный.

Отец Федор. Есть ртом нельзя.

Входит маленький Боря. Священники бегут к нему.

Священники. Борис Максимович! Борис Максимович! Отец Иларион съел булку ртом!

Боря. Садитесь! Живо!

Священники садятся за столы.

Боря. Давайте подумаем, мог ли отец Иларион не съесть булку, если его будущее уже существует? Может быть, отец Иларион когда-то исповедовал инновационные взгляды на питание и сейчас должен есть ртом?

Пауза.

Боря. Ну же, где ваша теологическая мышца?

Отец Сергий. Выходит, что…

Отец Феофан. Отец Иларион…

Отец Федор. Как бы…

Отец Иларион. Кушать хотелось.

Боря. Тьфу!

Отец Сергий. Мы ничего не понимаем…

Боря. А вы и не должны ничего понимать. То есть вы должны понять, а сразу после этого – перестать. Понимание должно распадаться. В этом смысл школы: в одну дыру влетело, из другой вылетело. Распадаться и застывать.

Отец Феофан. Это как будто сосулька упала и разбилась.

Священники смеются.

Боря. Идеальное состояние мозгов – нечто вроде ледяного порошка, когда любое знание растерто в сверххолодные крупицы.

Отец Феофан. Как песок на морозе? Помню, в детстве… поздней осенью у соседей шла стройка, вдруг ударили морозы. Рабочих распустили, а я воровал песок для кошки из большой кучи. Так трудно было его отколупывать!

Боря. Верно, отец Феофан. Если бы не мерзкая рожа, вас можно было бы слушать с удовольствием.

Священники смеются.

Боря. Тихо (в его руках появляется Библия). В прошлый раз я обещал рассказать о Спасителе. Пару слов о том, как изменилось наше понимание сотериологии… Отец Иларион, не пукайте, когда я говорю о важных вещах…

Отец Иларион. Простите.

Боря. Итак, Спаситель. Он придет на землю, чтобы вернуть нам наши грехи. Для того чтобы Его приход состоялся, важно каждому совершать свой грех. Кому-то больший, кому-то меньший. Тот, кто не грешит, образует тромб, закупорку в метафизической артерии мира. Ясно?

Отец Иларион поднимает руку.

Боря. Да?

Отец Иларион. Вот у нас был Господь Иисус Христос, а дьяволом был дьявол. Потом все стало наоборот. Это значит, что теперь мы поклоняемся дьяволу?

Боря. Господь прекрасен от начала к концу и от конца к началу. «Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого», – сказано в Евангелии от Матфея. Теперь подумайте, что изменится, если эта молния будет блистать от запада к востоку?

Отец Иларион. Если молния, то ничего…

Боря. А значит, и с Господом не произойдет ничего. В последнее время от него поступают только хорошие новости. Все больше восставших сообщают, что Господь – это Иисус, о котором написано в Библии, что он консервативен во взглядах и не любит голливудское кино. Мне очень понравилась метафора, которой Господь описал жизнь одному из восставших. Он сравнил с ее забегом на собачьем турнире. Ну, когда собаки бегут по трубе. Хозяин засовывает своего питомца в трубу, а затем ждет, когда тот выпрыгнет с другого конца.

Отец Иларион. Правильно ли я понимаю, что теперь собаки засовываются с другого конца трубы?

Боря. Верно. Когда вы добежите до ее конца, то увидите свет и услышите аплодисменты.

Отец Сергий. А хозяин там стоять будет?

Отец Федор. Может ли быть такое, что собака прибежит быстрее хозяина?

Отец Сергий. А как хозяин успевает и засовывать, и ловить собак?

Боря. Последние исследования православных ученых показали, что «труба жизни» изогнута кольцом, поэтому Господь действует как работник конвейера. Он почти сразу засовывает в трубу выпавших собак. Таким образом не накапливается излишков. Всего в работе находится около миллиарда душ.

Отец Нектарий. Но на планете ведь намного больше людей.

Боря. Одна душа может жить в нескольких телах. Предположим, одно тело живет в Москве, другое в Сыктывкаре или тоже в Москве. Они могут встретиться; и, как говорил Кант, вступят в брак для обладания гениталиями друг друга.

Отец Иларион. Разрешите еще вопрос!

Боря (захлопывает Библию). Нет, мне кажется, вы немного одержимы демоном вопрошания.

Спрыгивает с кафедры, идет к двери. Священники провожают его, почтительно наклонив головы. Затемнение.

Раздевалка

Несколько мальчиков стоят возле шкафов и переодеваются. Входит Боря, сбрасывает на скамейку верхнюю одежду, открывает шкафчик.

Вова (Боре). Добрый день.

Боря. Здравствуй.

Вова. Как занятия?

Боря. Священники на редкость тупой народец.

Вова. Воистину. Их только и интересует, станут ли у них отбирать недвижимость.

Боря. А у тебя кто?

Вова. Тоже священники.

Боря. Тоже? Я думал, они только мне попадаются. Странно, ни экономистов, ни программистов, ни кулинаров – только священники.

Вова. В последние годы только их выпускали.

К мальчикам подходит Колька.

Колька (протягивает руку Вове). О чем трете?

Вова показывает Боре, чтобы тот молчал.

Колька. Видели, у Мелкого новая соска?

Мальчики молчат.

Колька (протягивает руку Вове). Ах, забыл. Я Колька.

Вова молча, не подавая руки, смотрит на него.

Колька (смущается). Ясно… (Протягивает руку Боре.) Колька.

Боря (протягивает руку). Боря.

Вова (бьет его по руке). Нельзя.

Боря. Почему?

Вова. На него Мелкий указал.

Боря (вздрогнув). Указал?

Вова (шепотом). День рождения…

Колька. Послушайте, парни, мне кажется, это ужасная традиция, когда на тебя может показать Мелкий и ты…

Вова. Мы это не обсуждаем!

Боря. Да, мы просто дети.