– Мне уже интересно. – Дэс подвинулся поближе, положил руку на излюбленное место и вдруг с застарелой обидой выдохнул: – Был момент, когда за твою сказку я готов был убить трех совершенно невинных парней.

– Любимый, – рванулась я к нему, – да совсем не были эти оболтусы такими уж ангелочками. Хочешь, я тебя туда отправлю? Набей им морды сейчас!

– Это очень интересная сказка, – сказал желчно Вандерс, – но мы ее слышим и видим каждый день.

– Ты стал завистливым занудой, ученик, – тяжело вздохнул Неджериз, пришедший следом за Дэсом и молча пивший чай на другом конце стола.

– Ему Осийде нервы портит, – подколола я свекра и немного отодвинулась от мужа. Говорить он не мешает, но для того, чтоб не сбиваться с мысли, мне нужна свобода. – Так вот, сказка. Жил-был джинн…

Ленди, на которого я поглядывала, улыбаться не перестал, только улыбка стала немного неестественной.

– И служил он очень могущественному волшебнику… тут я забыла. – Я помедлила и с сомнением добавила: – Или колдуну.

В столовой стояла тишина.

– Но однажды он провинился, не смог построить хрустальный дворец. Или наоборот – раз он служил колдуну, разрушить город.

Сквозь открытое окно было слышно, как распевает на ветке беззаботная пичуга.

– И злобный колдун со злости посадил джинна… на необитаемый остров.

Ленди, словно ненароком, уронил ложечку на тарелку и тотчас поднял.

– Ты перепутала, – темный магистр смотрел чуть прищурившись, как кот, охотящийся за самой жирной мышкой, – это не колдун посадил джинна на остров, а защитники города. Мне так рассказывали эту сказку.

– Возможно, – искоса посмотрев на Ленди, невозмутимо крутившего в пальцах ложечку, я на минуту задумалась.

Кое-что в моих догадках эта поправка меняла, но не существенно. Ведь неважно, кто и когда отправил духа в ссылку, значительно интереснее, почему он до сих пор тут. Несколько занятий, которые провели со мной маги, в общих чертах объяснили мне кое-что в технологии ловушек и долговременных проклятий. Оказалось – и это каждому магу и колдуну известно, – любое проклятие обратимо и любая долговременная ловушка имеет выход, потому что это изначально должно быть заложено в условии проклятия. Заклинания, не имеющие обратного хода, называются вечными заклинаниями и тянут силу и магию из кастовавшего до тех пор, пока не сработают. Вот потому их никто и не ставит. Тем более на тысячелетия.

И значит, у Джафа обязательно должно быть условие для освобождения, и, как мне казалось, какую-то часть его я разгадала. И даже начала выполнять, подсовывая просьбы о помощи и искренне благодаря за добрые дела. Вот только мне совершенно не верится, что все так просто. Слишком много нужно усилий, чтобы забросить такого могущественного джинна в пустой мир и создать привязку, которую ему не по силам разорвать самому.

Хотя совсем не факт, что он изначально был таким могучим, внезапно пришла мне в голову совершенно новая мысль. Если взять как пример моих дракош, можно предположить, что он потихоньку рос и развивался. Ведь ему никто не запрещал, как я, глотать магию и камни?

– Оказавшись на совершенно необитаемом острове, – продолжала я таинственным голосом, – несчастный джинн сначала горевал и расстраивался, потом от скуки начал благоустраивать свой остров, посадил цветы и деревья, прикормил птиц и рыб и постепенно стал очень могущественным и умелым…

Ленди чуть скривился, но ложечкой бить по чашке не стал. Да в этом и не было необходимости, главное, чтобы версия совпадала в общих чертах, а детали мы уточним позже. Когда-нибудь.

– Но он был очень одинок и покинуть остров не мог, поэтому скучал и был… довольно унылым. Но однажды к острову прибило бочку, и в ней был… попугай. Говорящий.

– А может, – опасливо поглядывая на хозяев, спросил Ярик, – это была какая-то другая птица?

– Если ты такой умный, то сам и рассказывай, – возмутилась я, – а мне известно про попугая. Очень болтливого и веселого, но сильно потрепанного морской качкой. В другое время джинн просто вышвырнул бы несчастную птицу и купил на базаре сотню павлинов и жар-птиц, но в этот момент ему позарез не хватало собеседника.

Ленди стиснул зубы, но я могла поклясться, что вовсе не от оскорбления, а от еле сдерживаемого смеха. Джаф вообще отвернулся к окну и сделал вид, что ничего не слышит и не видит.

– И вообще, – гнала я пургу, – если сказка не нравится, так и скажите, я пойду к морю погуляю. А то развлекаю вас тут, а вы еще и капризничаете.

– Мне очень нравится, – мягко сообщил Неджериз, – продолжай.

– Еще бы, ты вообще любитель страшных сказок, – ехидно припомнила я. Он досадливо поморщился, хотя вряд ли среди нас кто-то был настолько наивен, чтобы поверить в эту гримасу.

Лично я прекрасно помню, какое у него было невозмутимое лицо, когда он стоял на коленях, закованный в цепи и с разбитым лицом.

– Ну так вот, пришлось джинну лечить и освобождать попугая. – Я сделала паузу и вздохнула – сейчас мне предстояло сказать то, до чего я исподволь додумалась, но не проговорилась пока никому. – И даже… влить в него частичку себя.

Они все замерли – не знаю, от неожиданности или страха, я же не ментал. Лично мне было интересно, станет Ленди шифроваться и стучать ложкой или давно ждет, что кто-то догадается о его новой сущности. Как по мне, он за время наших встреч бросил уже столько намеков и подсказок, что не понял бы только нелюбознательный.

– И вот тогда попугай выздоровел и стал его собеседником. Настолько преданным, что джинн называл его… цветком своей души. И все у них было прекрасно, они даже небольшое развлечение придумали: джинн просил проплывающих мимо пиратов снять попугая с высокой пальмы. За приличное вознаграждение, конечно. А когда это не удавалось, выставляли проигравших с острова. Пираты им были неинтересны, у них не было никаких особенных редкостей… или историй. Сами же пираты об этом даже не подозревали и продолжали с завидным упорством лезть на остров – уж очень хотелось награды.

– А мне кажется, тут немного неверно, – не выдержал свекор, и я мысленно ему поаплодировала.

Вот не зря же так расписывала этот момент, именно на такую реакцию и рассчитывала.

– Однажды пиратам все же удалось снять попугая с пальмы. Он там и в самом деле был привязан. – Колдун осторожно попытался доказать свою правоту, но тут насмешливо фыркнул Джаф.

– Извини, папа, – кротко сказала я и помешала остатки остывшего кофе, – у тебя были плохие сказители. За много лет джинн и попугай довели этот розыгрыш до совершенства, и в тот раз превзошли сами себя. Возможно, потому что впервые на пиратском корабле оказались пассажиры, которых они хотели бы видеть. И осторожно заманивали на свой остров, посылая с теплым ветерком аромат волшебных цветов и чудесные сны.

Моя чашка мгновенно наполнилась до краев, и от напитка потянулся вверх душистый парок. И как это понимать? Как простое гостеприимство или как извинение за ту выходку?