в душе искренне жалея девушку, которая отдала все силы для того, чтобы спасти и меня в том числе… Сейчас у меня в душе боролись довольно противоречивые чувства. С одной стороны, она, конечно, расчетливая, холодная, жестокая стерва. Но с другой – вот поди ж ты. И мне человеческий облик помогла вернуть, пусть даже для нее это был научный эксперимент, и тогда в кабине самосвала меня, попавшего в ментальный плен псионика, спасла от верной смерти. И Хащща, считай, с того света вытащила. И сейчас вот, с квазимясами этими – сама чуть себя не сожгла, но нас спасла. А ведь могла бы меня оставить прикрывать отход, сама же свалить, пока меня мутанты на части бы рвали. Я предлагал, но она предпочла свой вариант, на который чуть не всю жизненную силу потратила.

«Аккуратнее, Снайпер, – мысленно усмехнулся я, беря девушку за тонкую талию, чтобы помочь подняться. – С такими мыслями недолго расслабиться и влюбиться по уши, а это для тебя обычно плохо заканчивается».

И это было чистой правдой.

Похоже, состояние влюбленности – что глубокой, что только зарождающейся – это точно не мое. Расслабляет оно. Погружает в пучину розовых соплей, романтических грез о любви и счастье, которые я сам себе и придумываю. Ведь и любовь, и счастье понятия нематериальные, придуманные непрактичными людьми, которые в Зоне и дня не протянут. А вот звук автоматного магазина, с хрустом врезающегося краем в точку нокаута под ухом, – это объективная реальность, разом вышибающая из головы всю расслабляющую романтику.

Последнее, что я увидел, были глаза Арины. Живые, не потухшие, полные скрытой энергии, которой в этой девушке наверняка бы еще на один такой пси-удар хватило.

А еще в глазах этих была насмешка. Мол, дурак ты, сталкер. Романтический дурак, несмотря на всю твою внешнюю брутальность.

И с этим невозможно было не согласиться.

Дурак и есть.

Жаль, что осознание этого приходит вместе с тьмой, выбивающей из башки сознание вместе с вредными и крайне опасными бреднями о любви и счастье.

* * *

– Что там, отец? Получилось?

В ее голосе явственно слышались напряжение и тревога.

Академик Захаров оторвался от микроскопа, неторопливо снял очки, протер стекла специальной тряпочкой, снова водрузил их на нос – и улыбнулся.

– Расслабься, Ариадна. Ты молодец. Думаю, эксперимент удался на все сто процентов. Извлеченная из тебя яйцеклетка оплодотворена, жизнеспособна и однозначно функциональна. Думаю, мы сможем ускорить развитие плода, и за пару недель получим вполне здорового младенца со смешанным генотипом человека, псионика и ктулху.

Девушка облегченно рассмеялась.

– Когда-нибудь я тебя убью, папа. И за эти твои театральные паузы перед тем, как сообщить о результате эксперимента, и за то, что упрямо называешь меня этим именем, которое я ненавижу.

– Или я тебя за занудство и любовь к длинным и запутанным сценариям многоходовок, – усмехнулся Захаров. – Давно хотел спросить – это все точно было нужно? Типа, случайная прогулка отца с дочерью по берегу озера, эффектное их спасение… Если б Снайпер со своим другом хомо моллюскусом немного задержались, «кротовая нора» осталась бы закрытой и Выброс убил бы нас обоих.

– Тебя, скорее всего, да, – лукаво усмехнулась Арина. – Ты всего лишь обычный человек. А к нам, мутантам, Зона более благосклонна.

– Ах, вот оно что, – рассмеялся академик. – Рад, что моя дочь пошла в меня. С точки зрения основной массы населения этой планеты, мы с тобой две отменные сволочи.

– Отменно эффективные сволочи, – поправила Арина. – Причем отлично работающие в тандеме. Признаться, идея сдаться в плен прихвостням Хащща вначале показалась мне безумной. И до сих пор такой кажется. Думаю, процент успеха этой миссии был один к ста.

– Ошибаешься, дочь. Намного больше. Снайпер слишком сильно привязан к тем, кого считает своими друзьями, и когда он встретится с Хащщем, был лишь вопрос времени.

– Который мог растянуться на годы, – заметила Арина.

– Отнюдь, – покачал головой Захаров. – Когда я, благодаря видеокамерам, развешанным по всей Зоне, узнал, что Снайпер превратился в ктулху, я сразу понял, что перед нами уникальный генетический материал – который, к сожалению, обычным способом захватить вряд ли получится. А если и выйдет захватить, то использовать на сто процентов мы его точно не сможем – этот сталкер очень упрям и никогда не станет делать то, что считает неправильным. Потому пришлось придумывать многоходовку с пленением и спасением. Я слишком давно и хорошо знаю Снайпера. Став ктулху, он непременно захотел бы вернуть себе прежний облик. И кто мог бы помочь ему в этом? Правильно, друг-ктулху. Согласно закону переплетения линий вероятности их пути должны были пересечься в самое ближайшее время.

– Довольно зыбкий и ненаучный закон, – заметила Арина.

– Но, как видишь, сработавший, – усмехнулся Захаров. – Но твоя идея не просто тупо использовать генетический материал человеко-ктулху, а вернуть ему старое тело, в котором сохранятся все способности ктулху, а потом забеременеть от него, смешав в зародыше аномальные свойства Снайпера, ктулху и псионика… Настолько безумную идею я бы точно родить не смог.

– Как и я вряд ли смогла бы сама родить своего ребенка, – с легкой грустью произнесла Арина, глядя на колбу, помещенную в небольшой автоклав, облепленный датчиками и опутанный проводами. – Не хочется повторять печальный опыт матери.

– Ну да, – кивнул Захаров. – Практически уверен, что существо, которое должно получиться в итоге, вряд ли станет повиноваться законам природы и ждать своего естественного рождения. Ну и процесс роста плода так пройдет гораздо быстрее. А после рождения мы и взросление ускорим – не терпится увидеть, как будут с возрастом проявляться новые и новые способности сверхчеловека.

– Согласна, – сказала Арина. – А с ним что делать?

Она кивнула на тело Снайпера, лежащее в утилизаторе.

– Пока не знаю, – пожал плечами Захаров. – Подумаю. Из утилизатора он точно никуда не денется, сломать этот автоклав даже ктулху не под силу. К тому же я погрузил его в медикаментозную кому. Нажать кнопку активации биоразложения тоже всегда успеется. Пусть пока полежит, может, сгодится на что. Признаться, он меня изрядно достал за все прошедшее время, но, с другой стороны, глупо разбрасываться таким материалом.

– А что в нем особенного? – удивилась Арина. – Думаешь, какие-то из его способностей не унаследовал мой ребенок?

– Все анализы показывают, что унаследовал, – отозвался академик. – Но я не уверен насчет личной удачи. Этот параметр невозможно отследить никакими анализами. А еще меня интересует связь Снайпера и «Бритвы». Тоже некий метафизический феномен, который я бы хотел исследовать поподробнее.

– Исследуй, исследуй, – донеслось ворчание с колонны, установленной неподалеку от утилизатора. – Только поторопись, пока личная удача Снайпера не сработала и не отвинтила