Во внешней политике Хорезм и Бухара после октябрьских событий 1917 года взяли курс на сближение с Афганистаном, Ираном и стоявшей за спинами этих государств Великобританией. Разумеется, большевики не могли этого допустить. В конце февраля 1918 года на железнодорожную станцию Новая Бухара во главе небольшого отряда красноармейцев прибыл председатель Совета Народных комиссаров ТАСР Федор Колесов, который потребовал от эмира Сеида Алим-хана включить в бухарское правительство представителей джадидов. Взамен эмиру было обещано сохранение власти. Эмир это требование отверг. 2 марта 1918 года красноармейцы Колесова начали наступать на Старую Бухару, но были отброшены назад эмирскими войсками, вместе с которыми сражались ополченцы из народа. От полного уничтожения отряд Колесова спасло срочно прибывшее подкрепление из Ташкента.

Угроза нового наступления, уже более мощными силами, вынудила эмира заключить мирный договор, получивший название «Кизилтепинского соглашения», поскольку он был подписан 25 марта 1918 года в городе Кизил-Тепе. Эмир обязался сократить свою армию до двенадцати тысяч воинов, выдать большевикам всех белогвардейцев и прочих контрреволюционеров, нашедших убежище на территории эмирата, гарантировал сохранность железнодорожных путей и телеграфных линий, которые были нужны большевикам для повторной интервенции. Годом позже, 9 апреля 1919 года, в городе Тахте близ Хивы был подписан аналогичный договор между РСФСР и Хорезмом, который подвел черту под военными действиям, развязанными Джунаид-ханом против Советского Туркестана в ноябре 1918 года. Джунаид-хан ничего не добился, но у большевиков в тот момент не было сил, достаточных для покорения Хорезма, поэтому ханству пока позволили существовать, но недолго.

В ноябре 1919 года против диктатуры Джунаид-хана восстали некоторые из туркменских племен, к которым сразу же присоединились местные коммунисты, запросившие у Ташкента помощи «революционному хивинскому пролетариату». Разумеется, помощь была оказана, и 2 февраля 1920 года номинально правивший Хорезмом Саид Абдулла-хан отрекся от престола, передав власть революционному комитету. 26 апреля 1920 года был созван 1 Всехорезмский курултай народных представителей, который провозгласил Хорезмскую Народную Советскую Республику (ХНСР). Эта республика просуществовала до октября 1924 года, когда в Советском Союзе началось национально-территориальное размежевание, приведшее к образованию новых республик. Формально ХНСР считалась независимой, и это подтверждал договор с РСФСР, заключенный в марте 1921 года, но на самом деле республикой правили из Москвы через Ташкент.

Примерно так же большевики поступили и с Бухарой – создали в эмирате «революционную ситуацию» и пришли на помощь «восставшему бухарскому народу». Народ «восстал» 29 августа 1920 года в Чарджоу, а уже 2 сентября красноармейские части под командованием Михаила Фрунзе вошли в Бухару. Эмир Бухары Сеид Алим-хан бежал в Афганистан, где занялся торговлей каракулем. Судьба хорезмского Саида Абдуллы-хана сложилась печальнее – большевики не позволили ему остаться в Хиве или уехать за границу. Хан был выселен во внутренние районы РСФСР и работал ночным сторожем на одном из криворожских рудников в Украине.

В октябре 1920 года I Всебухарский курултай народных представителей провозгласил Бухарскую Народную Советскую Республику (БНСР). Вся Средняя Азия официально стала советской, но только на бумаге. На деле местное население воспринимало советскую власть как чуждую и несправедливую. Недовольно было не только местное население, но и многие некоренные жители Туркестанского края. На фоне антисоветских восстаний, поднимаемых представителями коренного населения, выделяется Осиповский мятеж, произошедший в Ташкенте в январе 1919 года.

Осиповский мятеж

Изначально в Ташкентский Совет рабочих и солдатских депутатов и прочие органы новой власти вместе с большевиками входили также и левые эсеры, расходившиеся с большевиками по ряду принципиальных вопросов. Если упростить все до предела, то можно сказать, что большевики видели свою опору в революционном пролетариате, которому нечего терять, кроме своих цепей, левые эсеры делали ставку на крестьянство.

Советская власть не принесла жителям Туркестана благоденствия – тотальное отсутствие товаров первой необходимости сопровождалось резким спадом производства, безработицей и широким разгулом преступности. Положение осложнилось к началу 1919 года, когда окруженный фронтами Туркестан оказался отрезанным от Центральной России.

Тяжелое экономическое положение осложнялось террором, который развязали большевики против населения после раскрытия осенью 1918 года подпольной Туркестанской военной организации, готовившей восстание против Советской власти. Левые эсеры были недовольны внутренней политикой большевиков, а также тем, что большевики пытались всячески устранить их из органов власти – необходимость в поддержке левых эсеров отпала, и они стали ненужными. Местные большевики тоже имели повод для недовольства – их теснили кадры, присланные из Москвы. Итогом всех этих противоречий стало создание организации, известной под названием «Совет пяти», в которую вошли большевик Василий Агапов, комиссар железнодорожных мастерских, два бывших полковника царской армии, ответственный работник Александр Тишковский и военный комиссар Туркестанской республики Константин Осипов, которого заговорщики планировали использовать для достижения успеха, а затем устранить, но вышло с точностью до наоборот – после начала восстания Осипов полностью взял руководство им на себя.

Используя свое служебное положение, Осипов смог поднять на восстание около двух тысяч человек, к которым впоследствии, по его расчетам, должны были присоединиться сочувствующие из числа левых эсеров и местных большевиков, недовольных засильем московских эмиссаров Ленина.

Командиры Ташкентской крепости. Расстреляны в 1919 году как агенты К. Осипова

По приказу Осипова были расстреляны председатель ЦИК ТАСР Туркреспублики Всеволод Вотинцев, председатель Ташкентского Совета Николай Шумилов, его заместитель Вульф Финкельштейн, председатель Туркестанской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем Донат Фоменко и еще десять деятелей большевистского правительства. По сути, руководство Туркестанской республики было обезглавлено. Осипов провозгласил себя военным диктатором и приготовился править Туркестанским краем, но комендант Ташкентской крепости левый эсер Иван Белов, сохранивший верность советскому правительству Туркестана, начал обстреливать из пушек штаб восстания, а другой левый эсер, Георгий Колузаев, возглавил отряд рабочих железнодорожных мастерских, выступивший против повстанцев. После двухдневных уличных боев стало ясно, что восстание провалилось. Осипов захватил золотой запас Туркестана и с группой сторонников начал отступать на север по направлению к Чимкенту. За Осиповым организовали погоню, но ему удалось уйти от преследования. Золотой запас также не удалось захватить. Известно, что некоторое время Осипов служил советником у ферганского курбаши Мадамин-бека, а его дальнейшая судьба неизвестна.

Повстанческое движение в Средней Азии

В советский период борцов за независимость своей родины, боровшихся против большевиков, называли «басмачами», что переводится как «разбойники», «налетчики». Это оскорбительное прозвище не использовалось самими борцами за свободу, которые называли себя «моджахедами» (в дословном переводе – «совершающими духовное усилие»), а войну против сторонников советской власти считали джихадом, священной войной против неверных. Нельзя ставить знак равенства между политикой царских властей и большевиков. Царские чиновники не вмешивались во внутренний уклад мусульманских общин и не мешали мусульманам исповедовать свою веру. Большевики же перевернули вверх тормашками всю жизнь и, что самое ужасное, повсюду насаждали воинствующий атеизм, поэтому борьба с ними была истинным джихадом.

Советские историки пытались представить «басмачество» как происки буржуазии и духовенства, но основную массу моджахедов составляли дехкане,