Восновном аргонавты шли под парусами, но когда ветер стихал, то гребли. В смысле, греб Геракл. Ему по плечу была работа всей команды. Ему только и нужно было, что воды попить да фруктов поесть – и чтобы возлюбленный Гилас утирал ему пот со лба и говорил что-нибудь утешительное.

Геракл понадобился в полный штиль, что последовал за бурей, бросившей их обратно к берегам долионов и к дальнейшей трагедии. Впритирку к мисийскому берегу греб Геракл долгими, мощными ударами весел; возможно, из-за своего норова, а может, от печали греб герой ожесточеннее обычного – и вдруг сломалось весло. Заменить его на борту было нечем, поскольку остальные весла все равно что карандаши по сравнению с этим: у Геракла весло – сосна, с которой обрубили ветви, а вместо лопасти приделали здоровенную железную лопату. Лопасть не повредилась, а вот веретено треснуло так, что и не починишь. Решили пристать к берегу и Геракла с Гиласом отправить за новым деревом. Они вдвоем спрыгнули на берег и двинулись посуху, с ними пошел друг и зять Геракла Полифем.

– Ты ищи там, а я буду здесь, – велел Геракл Гиласу, показывая за дюны. Гилас кивнул и исчез за деревьями вдали.

Вскоре Геракл нашел подходящее дерево. Обнял его и поднатужился. Дерево вылезло из земли, прямо с корнями. Вскинув добычу на плечо, как часовой копье, Геракл свистнул Гиласу.

Направляясь обратно к берегу, он вновь позвал своего возлюбленного:

– Все в порядке, Гилас. Я нашел отличное дерево.

Постоял, подождал, но возник лишь Полифем, и лицо у него было растерянное.

– Очень странно, – проговорил он. – Я вроде как слышал крик.

– Откуда?

Полифем показал назад, на заросли.

Геракл бросил свое дерево, и они с Полифемом побежали к тому леску, то и дело зовя Гиласа.

Кусты и деревья корчевал Геракл, переворачивал валуны и расчищал землю от подлеска, но никаких следов друга не нашел. Полифем не отставал, звал и звал Гиласа.

Расширили границы поиска. За рощей были поля и канавы, но укрыться почти негде. Нет юноши. Исчез.

Геракл вернулся на берег и от отчаяния принялся осматривать промоины и расселины в скалах.

– Странно то, что вокруг никаких диких зверей, на многие лиги, – проговорил Геракл. – Не понимаю. Он ни за что не бросил бы меня, ни за что.

– Ужас, – отозвался Полифем. – Трагедия. Поплыли дальше, принесем в жертву большого быка, когда доберемся в Колхиду.

– Я останусь здесь, – сказал Геракл. – Ни ногой отсюда, пока не отыщу его.

– Но нам надо на борт. Тифий говорил, ветер поднимется. Команда захочет его поймать.

– Обождут, – сказал Геракл, чья воля была не слабее мышц.

В тот вечер Тифий поднял паруса и «Арго» отплыл. Ни Ясону, ни другим аргонавтам не пришло в голову, что Геракл, Гилас и Полифем остались на берегу.

Отплыв на много миль в море, они обнаружили недостачу в команде. Ясон и много кто еще были полностью готовы тут же вернуться.

– Нет-нет, – сказал Калаид.

– Сами виноваты, – проговорил Зет.

– Они знали, что мы отплываем с хорошим ветром, какой послал наш отец.

– Мы обязаны вернуться! – воскликнул Теламон, ближайший друг Геракла среди оставшихся на борту. – Какая уж тут надежда заполучить Золотое руно без него? Геракл стоит десятка таких вот… – Он презрительно показал на Калаида и Зета.

– Да ладно? – переспросил Зет. – Попросить отца прислать другой ветер?

– Такой, что разнесет это судно в щепки?

– Тогда поглядим, кто тут кого стоит.

– Вы угрожаете кораблю? – Теламон вцепился Калаиду в глотку. – Это мятеж. Вас надо выбросить за борт.

– Да мы улетим сразу, – сказал Зет. – И ты тогда будешь смотреться напрочь глупо, а?

– Хватит! – встрял Ясон.

Тут море вздыбилось и чуть не сбило всех с ног. Из волн вознесся морской бог ГЛАВК. Он родился смертным рыбаком в Беотии, но достиг божественности, поев какой-то травы, которая, по его наблюдениям, способна была возвращать мертвую рыбу к жизни. Трава эта сделала его бессмертным, зато у него отросли плавники и рыбий хвост. С тех пор он стал проводником, спасателем и другом бедствующим морякам.

– «Арго» нельзя возвращаться! – заявил он. – Такова судьба Геракла – вернуться ко двору Эврисфея и завершить положенные ему задачи. Ничто не должно этому мешать[168]. У Полифема тоже свое будущее. Ему предстоит основать город Киос. Это предопределено.

Взмахнув руками-плавниками и мотнув заросшей ракушками головой, Главк исчез в волнах.

– Прости, – сказал Ясон Теламону с искренним сожалением. – Чему быть, того не миновать. Нельзя нам возвращаться.

Теламон кивнул. Ради гармонии на борту он удержался от желания стереть самодовольные, злорадные ухмылки с лиц Калаида и Зета[169].

Геракл так и не нашел своего обожаемого Гиласа. После нескольких месяцев бесплодных поисков он скорбно вернулся домой в материковую Грецию и получил очередное задание от Эврисфея, но прежде велел мисийцам не оставлять поисков Гиласа. А если бросят искать, пообещал Геракл, он вернется и отомстит им. Чтобы уж точно не прекратил народ Мисии поиски, Геракл забрал с собой нескольких сыновей из самых благородных мисийских семей – заложниками.

Полифем, как и предвидел Главк, действительно основал город Киос на бифинийском берегу, недалеко от того места, где исчез Гилас[170]. Позднее Полифем погиб, пытаясь воссоединиться с аргонавтами, и был похоронен на южных берегах Черного моря; над его могилой вырос серебристый тополь.

Но что же стряслось с Гиласом? Ну, вскоре после того, как они с Гераклом разошлись на поиски, он отправился в лес, наткнулся там на озерцо и преклонил перед ним колени, чтобы напиться. В отличие от НАРЦИССА, он не влюбился в собственное отражение[171]. От красоты юного Гиласа потеряли голову нимфы того озера. Они всплыли на поверхность, запели ему, соблазнили и в конце концов заманили к себе[172].