перчатки. Нам предстоял неимоверно длинный, бесконечный день, и я заранее чувствовала себя уставшей и вымотанной до предела. Так сказать, предвосхищала грядущие тяготы и лишения. Заметив мою скисшую мину, Мейер нежно коснулся пальцами щеки и поделился силой. Стало полегче, но настроения не прибавилось. Я вообще чувствовала себя так, будто вот-вот заболею.

Мы выехали с территории постоялого двора затемно и двинулись по заснеженному тракту. Метель практически утихла, и стало заметно холоднее. Из носов конелосей вырывались облачка пара, он же окружал кучки свежего навоза, которые животные оставляли за собой, как дорожные метки. В общем, наш отряд не скрывал маршрута, любой желающий мог найти нас по вонюче-паровой завесе, что тянулась за нами во тьме.

Я думала, что с рассветом станет легче. Ошибалась, конечно. Клонило в сон, саднило кожу на заднице и между ног, сводило мышцы, ныла поясница, а внутри всё настолько перетряслось, что у меня там уже был смузи из требухи, а не органы. Рука Мейера на животе поддерживала и придавала сил, но к обеду я готова была выть, орать, топать ногами и кататься в истерике по снегу (но, чур, только по обочине, где не успели пройтись конелоси).

Но меня опередили. Одна из девушек принялась плакать, следом за ней вторая, и вскоре многие стали подвывать, а наша процессия стала больше походить на похороны, чем на воинский отряд. И так как хоронить, кроме навоза, было решительно нечего, то похороны получались несколько сомнительной трагичности.

Вилерианцы растерянно переглядывались, а те, у чьих пар сдали нервы, изо всех сил пытались успокоить вверенных им ревущих переселенок, но от утешений градус истерик только повышался.

— Девушки! — громко позвала я. — Вы же понимаете, что чем дольше вы стенаете и рыдаете здесь, тем медленнее мы приближаемся к дому? Соберитесь. Вы все — сильные личности, и это не первое выпавшее вам испытание. И не последнее. Нам всем плохо, но продержаться осталось недолго. Вот доедем до клана — и не будем вылезать из постелей до лета!

Кто-то хихикнул, Мейер улыбнулся и стиснул меня в объятии.

Настроение в отряде чуть улучшилось, переселенки зашмыгали носами. Не повеселели, конечно, но немного собрались с силами. До вечера мы сделали всего две короткие остановки, и после каждой садиться обратно в седло было всё сложнее и сложнее.

Я мысленно проклинала снег, конелосей, зиму, лес, дорогу, навоз, холод, седло и особенно — Лалиссу Гленнвайсскую. Думаю, где-то под сиреневым небом Таланна она сейчас яростно икала и прикладывала лёд к горящим ушам.

Единственным, на кого я злиться решительно не могла, был Мейер. Он делился силой, помогал пересаживаться, крепко держал и шептал на ухо какую-то успокаивающую ерунду, в смысл которой я не вникала. Хватало размеренного басовитого гудения над ухом, словно стая диких шмелей вдруг решила поделиться со мной историями из детства.

Каждый раз, когда впереди показывался замок, я с надеждой ждала, что в нём закончится наше пыткошествие, но оно всё длилось и длилось.

В конце концов к вечеру я задремала, сидя в седле боком. Мейер держал меня обеими руками, а конелось шёл сам, на морально-волевых. Ему, бедному, тоже не терпелось оказаться в стойле. С нашим отрядом двигалась ещё целая стая эльгов, уведённых у зелёных, так что всадники периодически меняли животных на менее усталых.

Наконец, измученные и утомлённые до невозможности, мы перешли широкую замёрзшую реку по огромному мосту и добрались до поселения на холме, обнесённого могучими стенами. За ними прятались сотни особняков, один из которых оказался домом родителей Мейера.

Сняв с конелося, вилерианец внёс обессиленную меня в просторный вестибюль. К нам навстречу вышли домочадцы: пожилая пара и трое похожих на Мейера молодых парней от четырнадцати до восемнадцати лет на вид. Отец Мейера — импозантный мужчина под пятьдесят с едва заметным секвином на лбу — широко нам улыбнулся. Мать семейства, холёная моложавая дама с идеально гладким строгим лицом, сначала окинула меня оценивающим взглядом, но тут же поспешила показать радушие.

— Мама, папа, позвольте вам представить Лалиссу Гленнвайсскую, мою невесту! — обрадованно пробасил мой жених, опуская меня на пол и отряхивая с нас снег.

Я явила миру чудеса стойкости — устояла на ногах. Пусть видят, какая шикарная им невестка досталась — и стоять умеет, не падая, и при ходьбе не спотыкается (почти никогда).

— Ох, Мейер, что ты сотворил с несчастной девочкой? Неужели вы весь день были в седле? На бедняжке нет лица, — мать Мейера шагнула к нам и заботливо помогла снять плащ, а затем крепко обняла, одарив доброжелательной улыбкой. — Добро пожаловать в семью, Лалисса, ты даже не представляешь, как мы тебе рады! Можешь звать меня коной Ирэной, дорогая. Ты голодна? Приказать подать тебе укрепляющего отвара?

Я вымученно улыбнулась в ответ на такой тёплый приём.

— Очень приятно познакомиться, кона Ирэна. Я Лисса. И со мной всё хорошо, просто устала. Мы выехали ещё до рассвета.

Будущая свекровь метнула в Мейера убийственный взгляд, и тот виновато развёл руками.

— Мама, мы никак не могли сделать остановку на ночлег! Ехали по прямой от портала до Листаматура, не стали переправляться через Листу, чтобы не делать крюк. А зря. На нас напали на одной из стоянок, несмотря на мирное соглашение. Теперь придётся отправиться в небольшой поход. Нужно обязательно догнать Граеннов по горячим следам и немного проучить. Аннард уже собирает отряд. Ненаглядная, я покину тебя на три… максимум четыре дня. А ты расслабляйся, наслаждайся отдыхом и планируй свадьбу. Мама о тебе позаботится.

Я в шоке замерла, уставившись на Мейера. То есть как это «я тебя покину»? А раньше предупредить нельзя было?

— Хм, пожалуй, скатаюсь с вами, разомну косточки. Ирэна, ты не против? — пробасил отец семейства.

— Мам, мы тоже хотим! — взвились младшие братья.

— Ой, да езжайте, — поощрительно махнула рукой кона Ирэна. — Нам всё равно будет не до вас. Лисса, милая, идём, сначала горячая ванна, потом ужин и сон. А мальчики пусть развлекаются!

После этих слов мальчишки, возглавляемые седеющим отцом семейства, кинулись на второй этаж. Собираться. Словно не воевать отправлялись, а действительно развлекаться. Хотя откуда мне знать, может, для вилерианцев отмутузить соседей и есть развлечение.

Я растерянно обернулась к жениху, он наклонился к моему уху и шепнул:

— Буду дико по тебе скучать, но нападение без внимания оставлять нельзя. Я скоро вернусь, ненаглядная, — Мейер поцеловал меня, и внутрь хлынул щедрый поток силы,