персика своему хозяину... Зачем, скажи, гяуру такое неоценимое сокровище?!

Распаленный словами турка, Мехмет-паша приказал незамедлительно доставить девушку.

Посланные янычары вернули караван с дороги.

— Мы не отдадим девушку! — заартачился постельничий. — Вот у нас бумага, что за нее уплачен калым!

— Идите к паше и оправдайтесь, — сказали янычары. — У нас приказ взять девушку.

Постельничий повернул обоз и все поехали к паше.

Турок, увидав сияющую красоту Екатерины, утратил рассудок.

Постельничий поклонился и сказал:

— Мы ехали своим путем, когда твои люди, о, паша, отобрали у нас невесту нашего господаря. Мы девушку взяли по закону, заплатили калым. Вот грамота.

Паша мельком взглянул на бумагу и ответил:

— Эта девушка останется тут. Мусульманка не может быть женой неверного.

— Просим, прощения, паша, но девушка той же веры, что и жених.

— Врешь, грязный гяур!

— Можешь сам спросить девушку. Больше мне нечего сказать!

— Скажи, свет очей моих, ты разделяешь с ними их неправедную веру?

— И я и весь мой род поклоняемся господу нашему Иисусу Христу! — подтвердила Кати.

— Ты отречешься, дитя мое! — нахмурившись, произнес паша. — Отвести девушку и ее служанку в башню и содержать там, пока она не отречется от ложной веры своей и не примет веру пророка нашего Магомета.

— А нам-то что делать, паша? — в недоумении спросил его Катаржиу.

— А вы можете ехать, куда ехали! Вас никто не держит! — указал на дверь паша.

— Не можем мы, сиятельный паша! Что скажет наш воевода, когда увидит, что приехали без девушки, за которой нас посылали? Как мне тогда оправдаться за деньги, которые я отдал? Вот и рассуди, премудрый, где тогда будет голова моя?

— Поступай, как знаешь, а девушка останется тут, — упрямо ответил паша и сделал знак слугам выставить его за дверь.

Вконец расстроенный постельничий ушел. Он тут же написал письмо воеводе и отправил его с конным нарочным.

— Я со всем обозом останусь у крепости, пока не получу ответа от воеводы, — сказал он гонцу.

Тем временем, паша призвал ходжу, показал ему кошелек с золотыми и сказал:

— Этот кошелек я отдам в твои руки, если тебе удастся сделать из гяурской юницы, что заключена в башне, добрую мусульманку.

— Постараюсь во славу аллаха! — ответил ходжа, с жадностью глядя на кошелек.

В тот же день пришел ходжа к плененной Екатерине и принес с собой коран. Раскрыв книгу он принялся читать нараспев. Девушка глядела на него сквозь ресницы и зевала от скуки.

— Дитя мое, — сказал ходжа, — откажись от лживой своей веры и приди в стадо правоверных! И ежели примешь ты истинную веру, то соединишься с твоим властелином Мехмет-пашой, да оградит его аллах от всех бед, и будешь жить счастливо вплоть до скончания дней твоих! Будешь есть самый нежный плов и самые вкусные катайфы, будешь пить самые ароматные соки и купаться в розовой воде! Рабыни будут играть тебе на свирелях и ублажать своими танцами. Оставляю тебе эту святую книгу. Читай ее и молись аллаху, дабы милость его раскрыла тебе очи.

Но сколько ни пытался ходжа загнать заблудшую овечку в стадо аллаха, она никак не давалась в руки. День за днем, неделю за неделей приходил к ней турок и спрашивал:

— Молилась ли ты нынешним утром аллаху?

— Нет, не молилась, ходжа, — отвечала Екатерина.

— Не делала намаза? — уже вопил ходжа.

— Не делала... Я так сладко спала утром...

— Ахлах покарает тебя! Страшись его гнева! Он испепелит тебя!

Девушка притворялась испуганной и залезала под кровать, а ходжа ходил вокруг и кричал:

— Вылезай оттуда, негодница! Вылезай и читай молитву!

А Екатерина сидела тихо, как мышонок, и отвечала:

— Боюсь, ходжа!

— Кого ты боишься?

— Аллаха! Ты сказал, что он испепелит меня.

— О, Магомет, о, аллах! — хватался за голову ходжа, не зная, что ему делать. — Ты просидишь в этой башне до самой смерти! — вопил он. — Здесь ты сгинешь, если не примешь истинную веру.

Как-то раз после ухода ходжи Екатерина вылезла из-под кровати и подошла к зарешеченному окну. В ее полных слез глазах отразился клочок синего крымского неба. Вот уже месяц, как она заперта в этой башне, и никто не приходит освободить ее. Может, прав этот глупый ходжа, что она так и умрет в темнице?

Няня, видя слезы, текущие по ее щекам, всплеснула руками:

— Что видят мои глаза! Моя красавица плачет!

— Плачу, мамушка, — всхлипывая, проговорила Екатерина, — потому что по горло сыта этим дурацким ходжой, который все уши прожужжал мне своим аллахом! Глаза б мои не видели его!

— Не печалься, дитя мое! Избавлю тебя от этого червяка! Слушай, что я скажу: возьми вот эту копченую свининку и как только услышишь, что турок идет, тут же начинай есть.

Екатерина поступила так, как советовала няня. Увидав, как она ест запрещенное кораном свиное мясо, ходжа застыл.

— Выплюнь! — завопил он вне себя от ужаса. — Выплюнь эту гадость и помой рот! Три дня поститься будешь! О, аллах!

— Зачем выплевывать? — спросила Екатерина. — Окорок такой вкусный! Поросенок был упитанным, мясо прямо-таки тает во рту. Попробуй и ты кусочек, ходжа!

Ходжа стал размахивать руками и орать, как умалишенный:

— Сгинь, сгинь, нечисть!..

Но девушка начала преследовать его, бегая за ним по комнате с куском окорока в руке. Вконец загнанный старый ходжа, как слепой, нащупал дверь и побежал вниз по лестнице. Споткнувшись, он перекувыркнулся через голову и, охая и стеная, ощупывая бока, потеряв тюрбан, побежал к паше.

— Никогда эта нечестивая гяурская девка не станет мусульманкой! — охая, сказал он. — У меня на глазах она ела свинину! И не только себя осквернила, но и меня соблазну подвергла!

Паша усмехнулся. Что ему до того, что она осквернила себя свининой? Такой, поганой душой, он желал ее еще сильней. Но надежды его развеялись, как дым на ветру, когда от султана был